Правила форума Участники Новые сообщения Поиск Войти на форум Регистрация
Главная \ Форум Емецк ONLINE \ О селе Емецк

Литературное творчество

Фильтры и сортировка
Показывать только оцененнные сообщения     |     Показывать сообщения пользователя:
Сортировать по: дате сообщений (свежие внизу) | дате сообщений (свежие вверху) | рейтингу сообщений
Страницы: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7]
Автор Сообщение
sima
Новичок
Оценить
Заблокирован
Форумянин с 05.03.11
Сообщений: 10
Александр, когда много и всё сразу, теряется разумная нить. Такой разброс в жанре! В данном случае эклектика может свидетельствовать и о безвкусице. Не торопитесь. Призовите логику в помошницы. Включите аналитическое мышление. Тема: рассказы о земляках. Жанры: биографические и художественные рассказы. Из-за того, что Вы смешиваете стили (документальный и художественный), повествование распадается. На фрагменты, на клочки, на разноцветные тряпочки. Среди них жемчужины есть. Так поработайте! Материал, собранный Вами, уникальный, зарисовки талантливы и даже очень. Шлифуйте, просите совета у искушённых, ловите вдохновение и удача Вам ещё раз улыбнётся.
Опубликовано: 08.05.11 00:38 Рейтинг записи: 0
sima
Новичок
Оценить
Заблокирован
Форумянин с 05.03.11
Сообщений: 10
Первый раз здесь пишу "понравилось". Замечательный сплав документального с художественным. Тема не новая,но подано свежо,лирично и с жизненным "перчиком". Это хорошая литература.
Опубликовано: 02.05.11 19:34 Рейтинг записи: 0
sima
Новичок
Оценить
Заблокирован
Форумянин с 05.03.11
Сообщений: 10
Александр, скромность- хорошее качество. Оно украшает и Вас, и этих скромных солдат Победы. Помню, на одной из встреч с писателем Константином Симоновым студенты задали ему вопрос, почему в своих военных книгах он героем сделал не простого солдата, а командира. На что Симонов ответил без затей, что с жизнью простых солдат он не был знаком. Пожалуй, Вы можете продолжить в литературе традиции В.Кондратьева. Его повесть "Сашка" и "В окопах Сталинграда" В.Некрасова считаю лучшими произведениями о войне. Шлифуйте, совершенствуйте форму своих рассказов. В них присутствует самое главное-своя авторская интонация. Могла бы разложить её на составляющие. Да ни к чему это. Вы её нашли-это уже большая удача.
Уважаемые участники литературной страницы, вы не пленники воспоминаний и грёз об утраченном, вы служите русской словесности- хорошая у вас миссия. Пригласите на эту страницу нашу землячку -поэтессу, замечательного прозаика Зинаиду Такшееву. За её плечами не только учёба у литературных мэтров, читательские признания и литературные премии, но та жизненная мудрость, которую я называю мудрость Богов. Не бойтесь критики. "Pro" и "kontra" в культурном пространстве не амбиции усиливают, а творческий потенциал взращивают.
Опубликовано: 05.05.11 13:35 Рейтинг записи: 0
SIKO09011923
Новичок
Оценить
Заблокирован
Форумянин с 21.03.11
Сообщений: 8
Откуда: село Емецк
Alex 1956. Поздравляю и Вас с Днём Победы! Желаю Вам "Ни дня без строчки...". Спасибо Вам за труды по сбору и обработке богатейшего материала о земляках и родственниках к Дню Победы. Читать было очень интересно, несмотря на все литературные погрешности. Полагаю, что при таком объёме материала Вы просто не успели обдумать как его скомпоновать и не успели отредактировать (устранить сумбурность). У Вас серия рассказов: Королёв, Лохотские, Кононенко, Саша-лейтенант, Кисляковы, Ваймугины. К сожалению, не нашла фотокарточек работниц кирпичного завода и детдома, на которые Вы ссылаетесь в тексте. У моей бабушки Сани с детства и на всю жизнь была одна задушевная подруга Санечка Лохотская, с которой они делили и горе и радость, гостились на протяжении десятилетий. Дом Санечки Лохотской в Кожгоре построен на месте родительского дома моей бабушки Сани. И род Кисляковых мы все очень уважали, с Ваймугиными её тоже что-то связывало. Вместе с Санечкой в гости к бабушке приходила супружеская чета Ждановых Веры Михайловны и Ивана...(запамятовала отчество).


Емчанка
Опубликовано: 08.05.11 11:29 Рейтинг записи: 0
SIKO09011923
Новичок
Оценить
Заблокирован
Форумянин с 21.03.11
Сообщений: 8
Откуда: село Емецк
sterh16. Дефицит. Развеселили. Посмеялась от души.


Емчанка
Опубликовано: 10.04.11 00:41 Рейтинг записи: 0
SIKO09011923
Новичок
Оценить
Заблокирован
Форумянин с 21.03.11
Сообщений: 8
Откуда: село Емецк
Победа

Эх, дороги, пыль да туман,
Холода, тревоги, да степной бурьян.
Знать не можешь доли своей,
Может, крылья сложишь посреди степей.


В давние времена дочь не раз замечала, что, услышав эту песню, отец смахивал слёзу и отворачивался к печке. Стул у отца стоял в удобном для него месте: между диваном и печкой. Оттуда хорошо был виден телевизор и можно было покурить, открыв печную вьюшку.
Курил отец папиросы «Прибой», «Север», «Беломорканал». Курил он часто, но очень неэкономно: половину папиросы или чуть меньше.

Об этой особенности отца курить дочь вспомнила, читая повествование Константина Паустовского о наблюдениях за курильщиками. Тех, что докуривали папиросу до конца, Паустовский относил к категории расчётливых и скупых, а тех, что ограничивались несколькими затяжками- к нервным и капризным.

Дочь часто думала об искалеченной войною судьбе отца. По натуре он был человек добрый, ранимый, глубоко порядочный и тонко чувствующий прекрасное, хорошо рисовал, вёл личный дневник наблюдений за сезонным характером погоды, ледохода и ледостава, рыбачил.

До войны отец жил то в Емецке с родителями и младшим братом, то в Архангельске, куда дед неоднократно пытался переехать. В 1930-е годы для деда Егора сложно было найти работу в Емецке и он, взяв с собой Ваню, уезжал в город. Иногда туда приезжала бабушка, но не в её характере было жить в домах барачного типа с соседями за перегородкой. В конце концов дед оставил свои попытки перевезти семью в Архангельск и вернулся с сыном в Емецк.

В архиве отца хранилась фотокарточка юноши с надписью на обороте» «Другу Ване от Серёжи Чубарова. г. Архангельск 193... год». На вопрос дочери: «Кто это?» отец отвечал, что Сергей Чубаров - молодой архангельский художник, погиб на войне.

Переехав в конце 1970-х в Архангельск, дочь изредка посещала Выставочный зал. Однажды она застала там выставку художников, погибших в годы войны. Перед глазами сразу всплыла фотокарточка отцовского друга, и ей удалось найти в этой экспозиции одну единственную графическую работу Сергея Чубарова, любезно предоставленную его сестрой.

Уходя на войну 25 сентября 1941 года 18-летним юношей, отец отличался завидным здоровьем, не пил, не курил. Попал он сразу на Ленинградский фронт, был ранен, контужен, госпитализирован и направлен на учёбу в Свердловскую школу военфельдшеров.
С декабря 1942 года отец служил в медсанбате и боевое крещение получил в Сталинградской битве. Он выносил и вывозил раненых с поля боя, помогал потомственному хирургу Борису за операционным столом передвижного госпиталя. К сожалению, спасти удавалось не всех, и те видения бередили впоследствии душу отца. Не прошла бесследно и перенесённая им контузия.
С войны отец вернулся в 1947 году в 24 года, инвалидом 2 группы, курящим и выпивающим.

Дед Егор был человек непьющий и некурящий, хотя участвовал в трёх войнах: Первой империалистической 1914 года, Гражданской и Великой Отечественной 1941-45 годов.
Однажды, когда по двору дома бегал обезглавленный петух, на детский вопрос деду как он мог отрубить петуху голову и вообще убить живое, дед Егор отвечал, что в это время он думал о жертвоприношении богу.

И всё - же, самое главное было то, что дед Егор и его сын Иван вернулись с войны живыми!

В годы войны в Емецке тыловики по - своему ковали победу. Сельчанам устанавливались разнарядки, чего и сколько сдать государству «для фронта и для победы».
Бабушке Сане была установлена разнарядка на картошку. Земля была распахана за домом и перед домом до склона реки, где уже невозможно было пахать из-за вязкости грунта. Картошки собирали столько, что сушили её на повети и на полу в комнатах дома.
Помогал бабушке во всём младший сын школьного возраста Володя. Картофельное меню он разнообразил пойманной рыбой и дичью. Рыбачил и охотился мальчишка за рекой на лугу в озёрах-старицах и протоке Двинке.

Летом бабушка с Володей жили одни, а осенью к ним присоединялся Марк Сафронов. Марк с матерью Валентиной эвакуировались из блокадного Ленинграда к родственникам в деревню Пингиша. Бабушке он доводился сыном двоюродного брата (двоюродным племянником). Среднюю школу Марк закончил в Емецке вместе с Володей.

Когда внучка подросла, бабушка всё сетовала, что не сумела сохранить свои драгоценности в годы войны, выменяв их на соль, сахар и спички.

После войны фронтовикам и тыловикам в мирной жизни приходилось заново учиться понимать друг друга и уступать друг другу. Близким и любящим людям это было сложно, но возможно. Они сострадали и помогали друг другу. Чужие люди, не знавшие, что значит пройти через ад, порою бывали излишне суровы и беспощадны к фронтовикам.

Отец всегда отмечал Победу 8 и 9 мая, объясняя это тем, что в 1945 году в Берлине им объявили об окончании войны и безоговорочной капитуляции фашистов 8 мая.
Однажды он попросил купить ему в городе орденские планки, так как все ордена и медали с трудом умещались на его издырявленном пиджаке.
Пока отец был жив, дети ходили с ним в Емецке на митинг в День Победы.
Начиная с 1989 года, они ежегодно 9 мая поминают отца, деда Егора,
бабушку Саню и Володю на кладбище.


Емчанка
Опубликовано: 10.04.11 00:58 Рейтинг записи: 0
SIKO09011923
Новичок
Оценить
Заблокирован
Форумянин с 21.03.11
Сообщений: 8
Откуда: село Емецк
Трофимову В.М. Виктор Маратович! Ваше "Погружение в пейзаж" впечатляет, наводит на ассоциации и многое начинаешь осмысливать несколько в ином световом преломлении. Очень бы хотелось прочесть ещё что-либо из Вашего... Дальнейших творческих удач Вам!


Емчанка
Опубликовано: 09.04.11 12:32 Рейтинг записи: 0
SIKO09011923
Новичок
Оценить
Заблокирован
Форумянин с 21.03.11
Сообщений: 8
Откуда: село Емецк
Gariks

Из книги Олега Ларина "Дорога Ломоносова сегодня" (1983 год)

В лесах емецких

А на следующий день я был уже в Емецке, старинном полугороде-полуселе, в котором приметы сегодняшней жизни еще не заслонили памяти об историческом прошлом.

Емецк стоял на пересечении бойких торговых путей. Здесь, начиная с XVI века, существовал большой крестьянский рынок, отсюда шли дороги во внутренние губернии государства, уходили длинные санные обозы до самой Москвы.

Друг юности А. Н. Радищева секунд-майор в отставке Петр Иванович Челищев, совершивший в 1791 году поездку на Русский Север, сообщал об этом торговом месте: «В погосте Емецком по четвергам каждой недели бывает ярмонка, на которую не только из Холмогорского, но и из других окольных уездов много съезжается крестьян для продажи и покупки домашних продуктов и рукоделий». Рукоделия эти, добавлял он, были обыкновенные — кожи добрые, сукна серые и рядные, домотканые холщовые рубахи и сермяги. А из продуктов - хлеб, свежая и соленая рыба, дичина и масло.

Все на этом торге было весело и непринужденно, все жило искренне и нараспашку. Обычно тихий, спящий Емецк вдруг начинал шуметь. Разухабистый ярмарочный гул притягивал к себе не только местный люд, но и холмогорских и архангельских купчин и промышленников, приезжавших сюда сбывать свои товары. Ряды суконный, шорный, бондарный, блинный, масляный — все было честь честью. Слышался звон серебряных монет в засаленных кошелях местных богатеев, отчаянный визг последней бедняцкой копейки. С презрительной, настороженной ухмылкой, почуяв запах наживы, прохаживались вдоль рядов разодетые и кичливые иноземцы. В купеческих лавках висели распятые на рогатинах дорогие звериные шкуры, матовым серебром отливали собольи и песцовые меха. Перекрывая шум толпы, ругались из-за места на ярмарке вологодские и великоустюжские торговцы. Надсаживали глотки подгулявшие зазывалы, гремели бубны и гудки скоморохов. Ребятишки на все лады дули в глиняные свистульки. Приходил дюжий поводчик с «лесным боярином» Михаилом Топтыгиным, и шла веселая потеха над ученым зверем... А утром торговое село провожало шумных гостей и, зевая, укладывалось спать, чтобы потом через положенный срок опять встряхнуться и зашуметь с новой силой...

Так рассказывал мне Михаил Иванович Карчевский, первый человек, с которым я познакомился в Емецке. Мы ходили с ним по тесным улочкам села, по окрестным припойменным лугам, и буквально на каждом шагу передо мной оживала история.

Мой собеседник обладал даром одушевлять прочитанное и услышанное, выветрившиеся из памяти детали, приметы быта, обрывки чужих воспоминаний. Его душа каким-то удивительным образом резонирова¬ла на отзвуки прошлого.

Михаил Иванович был секретарем парткома Емецкого леспромхоза, одного из крупнейших в области, а в годы войны служил в гвардейском экипаже эскадренного миноносца «Сообразительный», участвовал в двухстах восемнадцати боевых операциях, за что не раз представлялся к наградам. Все послевоенные годы Карчевский провел в лесах Архангельской области, перебирался — где пешком, где на подводе — из лесопункта в лесопункт, читал лекции, проводил собрания и политзанятия, а когда требовала обстановка, брался за пилу и топор, — тогда каждая пара рук была на учете...

Карчевский сказал, когда мы возвращались с прогулки: Быть у нас в леспромхозе и не увидеть, как мы заготавливаем лес, по крайней мере глупо.— И предложил на следующее утро махнуть вместе с ним в ближайший лесопункт Двинской.
- У меня там дела кое-какие остались. С народом надо потолковать, собрание подготовить. Думаю, и вам будет интересно.

...Стояло мирное серенькое утро, притихшее в ожидании погожей погоды. Мы плыли по мелководной Емце, и перед глазами все время маячила черная свеча — деревянная шатровая церковь села Рато-Наволок, памятник XVII века. Зеркальные, еле струящиеся воды покорно принимали на себя отражения тихо дремлющих лесов и медленных, не замутненных непогодой облаков. В тронутых желтизной зарослях слышались свист, клекот, перебранка просыпающихся птиц.

Глядя на изгибистые рукава реки, на ее двухъярусные берега, Михаил Иванович Карчевский рассказывал:
Емца, она ведь у нас какая? Единственная в мире, другой такой нет! Что, не верите? По глазам вижу, что не верите... На дворе, к примеру, мороз сорок градусов, а Емце хоть бы хны — вскачь несется и льдом не покрывается. И это у нас-то, на Севере. А все потому, что вода в реке чистая, как в колодце, и большая в ней концентрация гипса. И ледохода у нас никогда не бывает. Март — апрель, а льда нет. Одна только пена и хлещет. Загадка природы!

Рядом с протокой, там, где течение расчесывало седые бороды водорослей, я увидел двух белогрудых птах. Не обращая на катер никакого внимания, они затеяли игру, стали гоняться друг за другом. Одна из птиц, побойчее, вдруг нырнула в воду и, быстро перебирая лапками, побежала по каменистому дну. С кормы это было хорошо видно.

— Водолазы! — как-то по-мальчишески выкрикнул Карчевский. Но тут же посерьезнел, остепенился, пригладил жесткий свой чубчик с седеющими прядками. — Это у нас их так называют — водолазы,— поправился он. — А по-научному оляпка будет. Оляпка обыкновенная, отряд воробьиных. Шустрая, между прочим, птичка. Мы-то уж к ней привыкли, а для приезжих — диковинка.
Он затянулся «беломориной», и встречный ветер тут же сорвал дым с его губ. Сквозь перестук двигателя пробивались хриплые голоса речных чаек, по-местному кривок. А высоко в небе парил ястреб, вьщеливая взглядом орущую птичью стаю.

- Вы о кречатьих помытчиках что-нибудь слышали?— вдруг спросил Михаил Иванович, разглядывая из-под руки хищника, который выписывал над нами плавные петли и понемногу снижался.— Были, зна¬чит, такие любители в двинском краю — кречетов и соколов ловили для царской охоты. Тогда этих птиц у нас ой как много было — и в Холмогорах, и на Печоре, и на поморском берегу Белого моря. За год по сотне и больше штук в Москву отправлялось. И особенно при царе Алексее Михайловиче. Большой был любитель соколиной охоты! Говорят, при его дворе в селе Коломенском до трех тысяч птиц находилось, и стоили они немалых денег. В Персию их отправляли и в западные страны.
- А где же они жили здесь? — спросил я, разглядывая с палубы совсем не «орлиные» холмы и пригорки, изрезанные струйками выходящих на поверхность источников.

- В диких местах жили, совершенно безлюдных. Трудная эта профессия была — помытчик. Чтобы выследить одного кречета, надо было целую неделю лопатки мылить. Где сухо — тут брюхом, а где мокро — там на коленочках. Что, не верите? — Он поймал взглядом ястреба, который медленно планировал на отбившуюся от стаи чайку, и засмеялся, увидев, как на выручку ей ринулись остальные птицы.— Целую неделю, а то и месяц ходили помытчики вокруг кречатьего гнезда. Особенно ценились «молодики» и «слетки» — они легче приучались к охоте, быстрее слушались человека. А чтобы в дороге птицы не побились и не заболели, везли их в Москву в специальных возках, обитых рогожей. И для прокорма им полагалось по одной курице в сутки...

Все время, пока мы плыли по Емце, а потом по извилистому двинскому фарватеру, пока одолевали крутой каменистый берег, Михаил Иванович удивлял меня своими фенологическими познаниями и «загадками природы», которые он извлекал из необъятной своей памяти. На все явления жизни и природы у него был свой взгляд, обо всем он судил веско и авторитетно, но при этом не давил на чужое мнение и, если в чем-то не был уверен, охотно признавал свои пробелы...

В Двинском нас ожидала малоприятная встреча. Мы вошли в контору лесопункта и прямо с порога стали свидетелями нечаянно возникшего конфликта. Тесная прокуренная комната буквально раскалывалась от гула обостренных амбиций. Рабочие прямо со смены, в заляпанных грязью сапогах, с обветренными, распаленными лицами, обступили своего молодого начальника, и каждый, перебивая друг друга, спешил высказать свои претензии.

Были среди них и заурядные горлопаны, привыкшие доказывать свои права при каждом удобном случае. Но были и такие, кто требовал, и справедливо требовал, более внимательного к себе отношения, — они, кстати, и шумели меньше.

Через полчаса все уладилось. Выжатый и обессиленный, начальник лесопункта откинулся на спинку стула. Глаза его сквозь толстые стекла очков глядели по-детски беспомощно.
- Ну и должность! — он саданул кулаком по столу, впервые позволив себе расслабиться.— Как жевательная резинка!

- Э-э-э... не скажи,— протестующе поднял руку Карчевский. — Жизнь, дорогой мой, жизнь! Эту сценку хоть сейчас на кино снимай. Самый ходовой сюжет. Правду я говорю, товарищ корреспондент? — Он придвинул к начальнику свой стул: —Воспитывать надо людей, дорогой мой, и самому воспитываться. Добро от добра родится. Мягкое слово, я тебе скажу, оно кость ломит.— И без всякого перехода спросил: — Машину-то дашь? В лес надо съездить, делянки надо посмотреть...

И мы пошли на нижний склад доставать машину и спустя час уже катили по узкой лесовозной дороге.
Лес вблизи поселка был сир и неприютен: кладбище пней, груды изломанных сучьев, вершин и корней — следы хозяйственной деятельности в прошлом. И проезжая колея как бы отвечала им взаимностью—кидала нас с ухаба на ухаб, проваливалась в ямы с черной застойной водой, расплескивалась болотными ручейками. И, чтобы удержать равновесие, мы буквально вжимались в сиденья.

Карчевский терпел-терпел, а потом не выдержал:
- Ты откуда такой взялся? — одернул он лихого водителя.— Что-то я тебя раньше не встречал...
- Да Лопата я. Лопата,— миролюбиво ответил паренек.— Меня все знают...
- Лопата—это как? — парторг подумал, что его разыгрывают.
- Да фамилия, фамилия,— совсем не обиделся лихач. — Жена моя Вершинина, а я Лопата.
- И у вас все такие отчаянные?
Водитель весело ухмыльнулся: Да не... через одного.

Через полчаса мы вылезли из машины и зашагали лесной дорогой, с удовольствием разминая затекшие спины. Тайга стояла торжественная и притихшая, но только в первый миг казалось, что она живет тишиной. Далекий рокот тракторов постепенно накатывался из глубины чащи...

Временами нам попадались черные проплешины, бесформенные нагромождения земли, глубокие вмяти¬ны от тракторных гусениц — лес еще не успел залечить старых ран. Иногда тянулись рыжие бархатистые торфяники с тощими угнетенными березками и зарослями иван-чая.

Отработанная лесосека давила на Карчевского мертвящей пустотой, и он не скрывал своего раздражения. За тридцать лет работы в тайге перед ним прошла сложная и драматичная история отношений человека с лесом. Он помнил времена, когда брали от природы самые лакомые куски. Лес рубили в водоохранной зоне, сжигали порубочные остатки, мостили бревнами гати и дороги. Человек с примитивной техникой не мог не губить природу. Но теперь-то, говорил парторг, мы научились согласовывать свои нужды с законами леса. Отказ от концентрированных рубок и переход на выборочные, когда лесосеки освобождаются от спелых деревьев, постепенно становится повседневной практикой...

— Что такое одно дерево, знаете? — Михаил Ивано¬вич остановился перед могучим поваленным стволом с судорожно простертыми корнями-щупальцами.— Это около тысячи рублей. Что, не верите? Давайте считать: пень и корни — это потенциальная смола, очень дорогостоящая. Далее — живица. Пройдя горячую обработку, она может стать канифолью, скипидаром, техническими маслами. А крона дерева, хвоя? То, что наши лесорубы часто называют отходами, может служить сырьем для эфирных масел, камфары, витаминной муки, экстрактов и порошков.— Голос его стал звонким и твердым. — Я считаю, понятие «отходы» вообще изжило себя в лесной промышленности. При умелом подходе кора и опилки могут стать ценнее самого пиловочника! Без них встанут кожевенные и меховые фабрики, кирпичные заводы. А о королите вы слышали? Новый строительный материал отлично показал себя и в жару, и в холод...

Мы вышли на открытую делянку, и на нас обрушился разнобойный гул механизмов. Надсадный визг бензопилы «Дружба» сливался с могучим рокотом тракторного дизеля, в который наплывами входили сухие, отрывистые такты передвижной электростанции и челюстных погрузчиков. Я видел, как к огромной, разлапистой ели подошли вальщик с помощником, погрузили в желтую древесную плоть зубья пилы, раздался короткий треск — и дерево с мучительным, затяжным стоном рухнуло на мшистую, усеянную брусникой поляну. При этом молоденькие елочки, что росли поблизости, остались целыми и невредимыми.
Михаил Иванович объяснил мне, что в данном случае лесорубы применили так называемый подклад, который и обезопасил еловую поросль от удара падающей лесины...

Перебегая от дерева к дереву, вальщик и его помощник двигались все дальше в глубь тайги, а после них оставались поваленные веером и обращенные в сторону волока хлысты. Волоки тянулись примерно через каждые пятьдесят метров, и отныне трактористу не было никакой необходимости съезжать на лесосеку, как было раньше, и утюжить тяжелыми гусеницами еловый подрост. Он подцеплял упавшие деревья за вершины и отвозил их на погрузочную площадку.

— Смотрите, как здорово! — воскликнул Карчевский. Трелевочный трактор лавировал среди хвойного подлеска, не задевая ни новорожденных елочек, ни куртин высокого подроста.— И волки сыты, и овцы целы! О чем это говорит? — Он многозначительно поднял палец.— О том, что новый лес поднимется здесь на десять — пятнадцать лет раньше...
Он хотел еще что-то прибавить, но махнул рукой — успеем, мол, наговориться — и двинулся в сторону лесосеки.

К секретарю парткома подходили какие-то люди, обменивались с ним крепкими рукопожатиями. И начинались бесконечные разговоры о гидроклине, о новых методах валки и транспортировки леса; о том, что рабочая смена должна быть равномерно занята делом, чтобы не знала простоев и поломок техника и каждый воз хлыстов, отправляемых на погрузочную площадку, был бы весомым и качественно полноценным...



Емчанка
Опубликовано: 25.03.11 20:05 Рейтинг записи: 0
Страницы: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7]
Главная \ Форум Емецк ONLINE \ О селе Емецк
Правила форума Участники Новые сообщения Поиск Войти на форум Регистрация

Свежие фотографии