Правила форума Участники Новые сообщения Поиск Войти на форум Регистрация
Главная \ Форум Емецк ONLINE \ О селе Емецк

Знаменитые уроженцы Емецкой земли

Фильтры и сортировка
Показывать только оцененнные сообщения     |     Показывать сообщения пользователя:
Сортировать по: дате сообщений (свежие внизу) | дате сообщений (свежие вверху) | рейтингу сообщений
Страницы: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13]
Автор Сообщение
Igor3313
Бывалый
Оценить
Igor3313
Заблокирован
Форумянин с 04.10.07
Сообщений: 2727
Откуда: Санкт-Петербург
Владимир Платонович Жохов (продолжение)

Источник

СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ

В начале зимы в прямом эфире “Молодежного канала” Коми республиканского телевидения телезрительницей Галиной Петровной Поповой из Сыктывкара редакции “Вера” был задан вопрос о судьбе священника Владимира Жохова. В ответ мы обещали собрать сведения об этом удивительном человеке и напечатать на страницах нашей газеты.

“Беспокойный священник”

Добрая память об отце Владимире Жохове осталась у самых разных людей во многих городах нашей страны. В Москве, где у него было много друзей и почитателей среди творческой интеллигенции, в Мурманске и в Котласе, где он начинал церковное служение, в Перми, где он завершил жизненный путь. Но, пожалуй, наиболее яркую память о себе он оставил в Коми. Здесь протоиерей Владимир Жохов прослужил десять лет, с 1951 по 1961 годы. Именно его усилиями в Коми началось оживление церковной жизни после темных десятилетий открытых гонений на Церковь. При нем был образован здесь благочинный округ, и он стал первым Коми благочинным. Сюда он приехал, когда в республике действовал только один храм с штатом для одного священника. А уезжал, оставляя четыре действующих храма и пятерых священников. Главное же, о чем помнят пожилые сыктывкарцы, протоиерей Жохов оставил после себя... ощущение свободы. Страх перед богоборческой властью растаял как дым, верующие люди увидели, что никакие они не “рудименты прошлого”, обреченные на вымирание. Что верить в Бога и заявлять о своих правах – это “нормально”.

Сам отец Владимир держался полноправным членом сыктывкарского общества. Как человек образованный и по-настоящему интеллигентный, он без стеснений принимал участие в культурной жизни города, и даже стал как бы ее центром. Как боевой офицер, прошедший войну, он смело и на равных общался с представителями советской власти, что, конечно, не всем нравилось. К многочисленным попыткам властей отстранить его от прихода отец Владимир относился с добродушным юмором, и вообще удивительно, как ему удалось пробыть в своей должности целых десять лет.

В архивном фонде Уполномоченного по культам в Коми АССР, рассекреченном в 1991 году, сохранилось несколько документов того времени. Впервые имя Владимира Платоновича Жохова упоминается 6 сентября 1950 года в связи с запросом в КГБ – просьбой проверить его личность на предмет регистрации его настоятелем сыктывкарского Свято-Казанского храма вместо Вишерского М. Ф.

Едва приступив к делам, новый батюшка обратился к властям за разрешением на ремонт храма и ограды (в декабре 1951 г.), из чего был сделан вывод, что священник приехал “беспокойный”. Отец Владимир продолжает нововведения, например, “набирается смелости” просить у властей повесить внутри храма тексты молитвы “Отче наш”, “Символа Веры”, заповеди Десятисловия и Блаженств. В первый год он совершил 1194 крещения, 953 отпеваний, 46 браковенчаний, из года в год эти цифры росли, что заставило уполномоченного Е. Рочева написать Председателю Совмина республики 3. Панову фискальную справку, более похожую на рапорт о “социалистических завоеваниях”, чем на донос: “Положение церкви за последние годы в Коми АССР значительно укрепилось, особенно после приезда священника Жохова... Чтобы обеспечить существование церкви. Жохов принимает всевозможные меры по укреплению церкви, ведет решительную борьбу за изжитие склок между духовенством и церковными исполнительными органами... За усердную службу, примерное поведение и труды по строительству церкви Архиереем награжден “набедренником”, “Бархатной фиолетовой скуфьей” и “Бархатной фиолетовой камилавкой”. За отлично-усердное и ревностно-полезное служение церкви Патриархом награжден “Золотым наперстным (так в оригинале – ред.) крестом” и “Саном Протоиерея”...”

В 1956 году, при содействии протоиерея Жохова открываются церковь в Ибе, молитвенный дом св. Стефана Пермского в Ухте и молитвенный дом в Айкино.

Год спустя против Жохова возбуждается уголовное дело за “незаконное приобретение стройматериалов для Казанского храма”. Действительно, в то время любая оптовая закупка материалов без санкции властей считалась незаконной. Но дело “закрыли”. Причиной тому, наверное, были дружеские связи Жохова и его авторитет в городе.

Рост числа верующих и популярность благочинного в народе всерьез обеспокоили руководство республики. В докладе за 1959 год сообщается: “...Верующие приносят ему буквально все – продукты питания всех видов... От 6056 1957 году до 7847 в 1958 году увеличилось количество исповедей... За последние десять лет доходы церкви в Коми увеличились в 7 раз, крещения – в 5 раз, венчания – в 11 раз, отпевания в 2 раза”.

Уполномоченный Е. Рочев выискивал любую возможность, чтобы уличить протоиерея, и поводы для этого были. Например, о. Владимир решился на небывалое: стал проводить “соборы”, общие собрания верующих, хотя по закону разрешалось собирать только церковную “двадцатку”. В церкви о. Владимир организовал кассу взаимопомощи, занимался благотворительностью сам и благословлял на это других. В ответ на донос в Москву, уполномоченный получил инструкцию: “Церковь не должна заниматься благотворительной деятельностью, выдавать из церковной кассы “бедным” и нуждающимся. Вам необходимо поговорить с благочинным и предупредить, чтобы церкви республики прекратили такую деятельность”.

Вскоре уполномоченным Е. Рочевым был составлен секретный доклад, который, видимо, и решил судьбу благочинного:

“Решая вопросы строительства церковного здания, настоятель Кочпонской церкви Жохов пошел на хитрость. Так, например, у уполномоченного по делам РПЦ Жохов просил разрешения на... пристройку тамбура и подсобного помещения. На что получил разрешение. В то же время у правящего епископа он просит разрешения на пристройку к зданию придела в честь святого праведного Прокопия Христа ради Юродивого Устюжского Чудотворца... Все церковные здания являются Государственной собственностью, реконструкция и ремонт могут быть произведены только с разрешения соответствующего рай(гор)совета.

...Также церковники незаконно продают верующим библии, евангелия, церковные календари и др. предметы религиозного культа, которые предназначены для продажи только внутри общины.

По Кочпонской церкви имеется достаточно материалов, чтобы настоятеля церкви протоиерея Жохова... привлечь к судебной ответственности, а может быть и разложить (в оригинале – ред.) приходскую общину и закрыть церковь”.

Далее в архивных документах имя Жохова уже не упоминается, если не считать копии письма от 1 марта 1961 года, переправленного уполномоченным в КГБ. Вот несколько строк из него: “Ходят к тебе как к Богу молиться, женщины умоляют, дай нам отца Владимира, восстанови...Тебя это не касается. Церковь от государства осторонена, не касайся и не проси из церкви денег, не христарадничай, отца Владимира оштрафовал на день Ангела тысячами и смеешь деньги просить, нищему тебе нужно в глаза деньги бросить... Церковь от государства осторонена, а он все лезет как муха. Какое Вам до церкви дело, верующим надо отца Владимира, а Михаила себе бери... Хрущев говорит, у нас все хорошо, а ты тут издеваешься... С нами ты бороться не сможешь. Людей тысячи. И эту музыку бросай...”

Копия этого письма попала в архив и сохранилась по той простой причине, что уполномоченный усмотрел в нем угрозу расправы над собой. Кроме этого письма, написанного, как видно, в сердцах, было множество других. Еще долго верующие просили и требовали вернуть Жохова на приход в Коми. И до сегодняшнего дня сыктывкарцы вспоминают о нем с любовью.

“Материал в руках Господа”

Архивные документы скупы на подробности, и трудно за сухой строкой увидеть живого человека. Поэтому, узнав, что в Перми живет сын Жохова, я отправился туда. Уже на месте мне рекомендовали Анатолия Владимировича (так зовут сына) как человека глубоко церковного и талантливого, каким был и его отец. Недавно им создан в городе православный центр “Панагия”. А работает он в уникальной, единственной на всю страну школе композиторов, читает там церковную историю, православную эстетику и другие предметы.

Узнав, что я из Сыктывкара, Анатолий Владимирович искренне обрадовался земляку. Провел в свой кабинет, похожий больше на музей, библиотеку и склад музыкальных инструментов. Заметив мое удивление разносторонностью интересов хозяина, он сказал, будто извиняясь за что-то:

– Это от отца передалось. Сам-то он был и художником, и музыкантом, и богословием занимался, был большим знатоком родословия. Свою родословную он составил до времени Сергия Радонежского, изучив 600 лет рода Жоховых по костромской линии. Сейчас она хранится в костромском музее. Хороший отзыв о ней отец получил от председателя Археографической комиссии Академии Наук Шмидта, сына того самого Отто Юльевича Шмидта. Кстати, в нашем роду тоже был полярник-исследователь, лейтенант Алексей Николаевич Жохов, в географических атласах в Восточно-Сибирском море обозначен остров Жохова, открытый им в 1914 году. Если хотите узнать поподробнее, найдите за 1985-й год второй номер журнала “Вокруг света”...

Почувствовав, что вот-вот голова пойдет кругом от излившегося на меня потока из разнообразных сведений, цифр, фактов, попросил Анатолия Владимировича сначала вкратце рассказать об о. Владимире.

– Пожалуй, с этого и начнем,– согласился хозяин.– Кстати, в “Журнале Московской Патриархии” в № 11 за 1975 год, в № 1 за 1986 год и в № 3 за 1989 год отмечены главные вехи его жизни. Я же расскажу то, что слышал от отца и помню сам с детства.

Родился он в год Октябрьской революции под Архангельском в семье религиозной и жившей в достатке. Отец его, Платон, был специалистом по обработке различных металлов. В детстве мальчик часто болел и досуг проводил в одиночестве. Из дощечек и жести он строил макеты церквей и, накинув на себя кусок материи, подолгу играл в богослужения, изображая собой священника.

Со временем это забылось, и отец решил стать живописцем. Поступил во ВХУТЕМАС в мастерскую знаменитого художника А. И. Лактионова. В то довоенное время еще жива была дореволюционная культура живописи, свои полотна творили признанные мэтры, свой голос подавала молодежь, было много споров, исканий, в общем, жизнь в Ленинграде была интересной. На хлеб отец зарабатывал кинорекламой. Строил механические макеты, на которых как живые двигались фанерные человечки – герои рекламируемого фильма. Вывешивались эти макеты перед входом в кинотеатр.

Потом отца забрали на срочную службу, в кавалерию, там его и застала война. В 1942-ом, под Львовом, его контузило осколком снаряда. Четырнадцать суток он лежал без сознания, врачи уже рукой махнули. Придя в сознание, он дал обет, что если выживет, то полностью посвятит себя Богу. Еще перед выпиской из госпиталя отец увидел, что по палате идет святой Николай Чудотворец. Пройдя мимо всех коек, старец задержался лишь около отца и благословил его. Владимир Платонович запомнил это явление на всю жизнь, и мне рассказывал о нем с благоговением.

В 45-м году в Архангельске, в праздник Казанской иконы Божией Матери его рукоположили во священники. Это было спустя год после моего рождения. Сначала служил он в Мурманске, потом в Котласе, в Красноборске, потом началась наша сыктывкарская жизнь. Коми я очень хорошо помню, и детство свое, и юность. Там поступил в музыкальную школу по классу скрипки. Когда отца перевели в Пермь, я еще некоторое время жил в Сыктывкаре, чтобы не прерывать занятий.

Жили мы в местечке Кочпон. По вечерам, если не было поста, в доме звучала музыка. Отец импровизировал на лютне и на фисгармонии как настоящий композитор. Библиотека у нас была очень богатая, и отец тщательно часами готовился к проповедям. В доме у нас бывала вся творческая интеллигенция Сыктывкара, и солисты музыкально-драматического театра, и художники. Очень дружны были с художником Михаилом Потаповым. Сколько себя помню, чуть ли не каждый день гости...

В коридоре прозвенел звонок и Анатолий Владимирович, прервав рассказ, пошел открывать. В квартиру “ввалилась” оживленная группа людей – друзья хозяина.

– А вот и вы кстати,– рассмеялся хозяин и стал представлять гостей.– Перед вами Станислав Романович Ковалев, заслуженный художник России, он хорошо знал отца...

Гости с ходу стали вспоминать эпизоды, живо рисующие священника Жохова.

– Отец Владимир собрал уникальную коллекцию марок,– припомнил художник Ковалев,– была в ней серия портретов русских царей. И не хватало сред и них Иоанна Антоновича, который и царствовал-то несколько месяцев. Я достал эту марку и подарил Жохову. И чтобы он не беспокоился, как меня отблагодарить, попросил взамен то, что не затруднило бы его – экземпляр Библии, выпущенной к 1000-летию Крещения Руси. И никак я не предполагал, что у него такой Библии нет! Не слушая моих уговоров, он специально поехал в Ленинград и привез эту Библию. Представляете, в какие расходы я его ввел? В вопросах чести он был очень щепетильным.

– А я помню, каким он был легким на подъем!– перебил другой гость.– Однажды, освободившись от дел, что бывало редко, вдруг взял и уехал на Кавказ, и матушку Елизавету Ивановну с собой забрал. А перед смертью, когда ему уже за семьдесят было, все храмы, где он служил, объездил и помолился там.

– Многие священники службу отслужат и домой спешат. А отец Владимир не такой был, любил с амвона с народом поговорить. И народ отвечал ему любовью. Вообще, он добрым человеком был, настоящим пастырем. Умел сказать слово и простому человеку, и интеллигенту. О чем бы ни говорил, на разные темы, все как-то сводилось ко спасению души. Скольких людей он к Богу обратил и окрестил! А ведь в друзьях у него было много людей из творческой элиты страны, таких, как певец Иван Козловский, художник Илья Глазунов, ученые-академики...

– Радостным он был человеком, с юмором,– вставил слово другой гость.– Однажды в ночь после Рождества легли мы с супругой спать, а дверь закрыть забыли. Вдруг в темноте ария Риголетто загремела. Вскакиваем – это отец Владимир с матушкой Елизаветой Ивановной, принесли бутылку шампанского. Голос у него был замечательный, наизусть знал “Евгения Онегина”, “Пиковую даму”, “Чио-Чио-Сан” и другие оперы.

– Я удивлялась батюшке Владимиру,– вступила в разговор и хозяйка дома Нонна Алексеевна Жохова.– Я художник-модельер, и как-то сидела над малиновым пальто. Батюшка взглянул в чертеж раскройки и заметил: “Эта строчка “02” – лишняя”. Смотрю – действительно лишняя. Вкус у него был отменный.

Хозяйка повела друзей в гостиную, и пора было завершать наш разговор с Анатолием Владимировичем. Спросил его, осталось ли что-нибудь после о.Владимира из написанного.

– Сохранилась обширная переписка со многими известными людьми. Еще работал он над толкованиями на Апокалипсис. Также хранится у нас его этюд “За пределами земного бытия”, написанный после трагической смерти сына Ивана в армии. Взорвавшаяся ракета разорвала его на части, хоронили только половину тела. Другой мой брат, Владимир, умер этим летом, он был часовых дел мастером. А брат Николай и сестра Ольга, слава Богу, здравствуют. Она художник по тканям, замужем за православным художником Геннадием Сорокиным, о нем недавно фильм показывали “Ангел над городом”. И мама Елизавета Ивановна жива. Из дома она почти не выходит, бывает только на богослужениях в кафедральном соборе, рядом с которым поселилась.

– А как умирал отец Владимир?

– Последние шестнадцать дней ничего не ел, страдал от раковой опухоли в легких, но переносил это со смирением. Попросил принести ему Евангелие на четырех языках, упражнялся в греческом. За несколько дней до кончины с великим благоговением причастился.

Помню, он не раз говорил, что имеет какое-то большое отношение к нему святой Феодосии Черниговский, даже в письмах, которые сохранились, он писал об этом. И мне давным-давно говорил: “Ты запомни, не будет ли какой связи в моей смерти с Феодосием Черниговским”. И вот, ни дать – ни взять, скончался он 23 сентября 1988 года, на следующий день после памяти этого святого. Перед самым моментом ухода отец Владимир был в ясном сознании и сказал четко свои последние слова: “Все мы материал в руках Господа”.

Похороны были торжественными. Тело обнесли вокруг собора при пении ирмосов. В хоре пела солистка Валентина Волкова, голосом которой отец всегда восхищался. Похоронная процессия была большая, на подушке несли его награды, которых он удостоился в этом мире: Орден Великой Отечественной Войны 1-й степени, церковные Ордена Святого Князя Владимира и Преподобного Сергия Радонежского, боевые медали. День был на удивление теплым и светлым. Сейчас на его могиле в поселке Усть-Качка, который находится в живописном месте, установлено надгробие с фигурой Ангела.

Надо было прощаться. Еще раз окинул взглядом жоховский кабинет-кунсткамеру, в углу которого сияла незамеченная мною раньше божница с множеством образов и образков. “Мы материал в руках Господа” – как просто и точно раскрывают эти последние слова личность о. Владимира Жохова! Многими талантами одарил его Господь, и священник относился к ним с уважением, как к чужому, заемному дару. И всячески развивал их, потому что все доброе в мире – суть от Бога. Так, наверное, и можно понимать смысл “хождения под Богом”.


М.Сизов.



Храмовый юбилей

Источник

Скоро исполнится 100 лет Свято-Казанскому храму в Кочпоне

4 ноября Свято-Казанский храм, что в сыктывкарском местечке Кочпон, отметит столетие со дня освящения. Это единственный храм в Сыктывкаре, да, впрочем, и в республике, где почти все годы советской власти проходили богослужения. Не функционировал он только с 1939-го по 1944-й годы. Несмотря на то, что сейчас в столице Коми возведены кафедральный Свято-Стефановский собор и множество церквей, деревянный кочпонский храм не утратил своей значимости. Весной 1996 года его посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. В июле 1997 года епископ Сыктывкарский и Воркутинский Питирим именно здесь отслужил первую литургию на коми языке. В Кочпон помолиться у чудотворной иконы Божией Матери приезжают паломники из других городов республики и России. Настоятелем храма уже не первый год служит секретарь Сыктывкарской и Воркутинской епархии отец Филипп.


Но, наверное, самым известным настоятелем кочпонского храма был Владимир Жохов, служивший с 1950 года. За десять лет он оживил церковную жизнь в Коми, укрепил положение церкви, образовал здесь благочинный округ. При нем в Кочпоне построен придел во имя праведного Прокопия Устюжского, открылись церковь в Ыбе и молитвенные дома в Ухте и Айкино.


Недавно в Перми я познакомился с сыном священника - Анатолием Жоховым. Случайно услышал его фамилию, сопоставил с тем, что отец Владимир последние годы жизни провел в Перми, и подошел к незнакомому человеку. Оказалось, что не ошибся. А Анатолий Владимирович был, конечно, удивлен, что спустя полвека в Сыктывкаре помнят и чтят его отца. Семья Жоховых провела в столице Коми десять лет - когда приехали сюда, Анатолию было шесть, а в Пермь он уехал уже 16-летним. Хорошо помнит Сыктывкар, домик в Кочпоне, свою работу музыкантом в республиканском театре. Сейчас Анатолий Жохов преподает в вузе, возглавляет православный клуб. Я передал его телефон в епархию, и сына священника пригласили на юбилейные торжества в Кочпоне.


Как рассказал Анатолий Владимирович, его отец - протоиерей Владимир Жохов - в начале сентября 1950 года был назначен настоятелем на место почившего иеромонаха Мелетия (Кривошапова). Родился Владимир Платонович в мае 1917 года в крестьянской семье в Архангельской области. После окончания школы прошел курс живописи и работал оформителем в Ленинграде. Сражался за Родину во время Великой Отечественной войны, после ранения стал инвалидом. В госпитале познакомился со своей будущей женой. Во время войны получил духовное образование в объеме курса Духовной семинарии и в 1945 году был рукоположен. До Сыктывкара служил в разных приходах Мурманска и Архангельска.


С приездом отца Владимира жизнь в Сыктывкаре изменилась. Количество прихожан значительно увеличилось, в церковь потянулись интеллигенция и молодежь. Стали больше креститься и венчаться. Разумеется, что на священника начались гонения. Среди прочего его обвиняли в том, что он оказывал материальную помощь нуждающимся. Человек он был образованный, в его доме собиралась вся творческая интеллигенция Сыктывкара. В друзьях у него были певец Иван Козловский и художник Илья Глазунов. А благодаря …визитке английской королевы его прооперировали в лучшей клинике Москвы. Отец Владимир был хорошим художником, прекрасно играл и импровизировал на фисгармонии, увлекался конным спортом. Сохранилась его фотография в костюме жокея. Но власти Коми АССР всячески пытались выжить его, и в 1961 году отцу Владимиру отказывают в регистрации как служителю культа и тем самым лишают его возможности служить. Жохова перевели в Пермскую епархию, там он и служил до конца своих дней. Перед смертью, зимой 1987 года, священник посетил Сыктывкар.

Умер отец Владимир осенью 1988 года и похоронен в Перми.





К 50-летию известной художницы Ольги Жоховой

Источник


СКАЗАНИЕ О РУССКОЙ КУДЕСНИЦЕ ОЛЬГЕ СВЕТ ВЛАДИМИРОВНЕ ИЗ РОДА ЖОХОВЫХ


Не в тридевятом царстве, не в тридесятом государстве, а в городе Красноборске, что в Архангельской области, на исходе первой половины нашего столетия жили были супруги Елизавета Ивановна и Владимир Платонович Жоховы. И было у них три сына - Анатолий, Николай да Владимир. Гордился отец, что смена ему растёт достойная, а Елизавета Ивановна украдкой вздыхала: "Вот кабы послал нам Господь ещё и доченьку-красавицу, умницу-рукодельницу, то-то бы всем нам радость была, а уж мне так в особенности: ведь недаром говорят, что сын - отрезанный ломоть, а дочь всегда ближе к матери"...

И услыхал её мольбы Господь и послал им дочурку Олюшку, а за ней ещё и сыночка Ванечку. Так и росли они все вместе - четыре братца и всеми любимая сестричка.

Мать дочкой не налюбуется: и лицом пригожа - в отца пошла, да и талант его, видать, унаследовала. А талант мужа в том состоял, что любил он с детства рисовать, и до войны работал в Питере (Ленинграде, значит) художником-оформителем.

Но случилась беда великая: нашла на родную землю вражья сила неисчислимая, напала, словно саранча на поле житнее. Окропилася благодатная землица русской кровушкой: почернела листва лесов задумчивых, помутнели воды в реках ласковых, - стон и плач понёсся по Русской земле...

И пошёл Владимир Платонович на войну грозную, на войну-разлучницу, чтобы биться до последнего вздоха с ворогом поганым, с фашистской нечистью. Дрался он, как и положено русскому воину, не жалея живота своего, и за храбрость, за проявленное мужество удостоился высокой награды Родины - ордена Отечественной войны.

Но в бою, в 43-м, получил он контузию в буйну голову. Долго скитался по госпиталям. В одном из них и повстречал свою будущую супругу - медицинскую сестричку Лизоньку. А здоровье его меж тем всё ухудшалось. Был он, как и многие русские люди, человеком верующим. И вот, когда подумал, что конец пришёл, обратился с мольбой ко Иисусу Христу, дав обет: ежели выживет, то посвятит себя служению Господу... Оно всё так и случилося.

Стал Владимир Платонович священнослужителем и, как честный, глубоко порядочный человек, и на этом поприще заслужил многие церковные награды, и уже через 30 лет безукоризненной службы - досрочно - был награждён Митрою.

Строгим был он отцом. В доме своём для воспитания детей установил что-то вроде "Домостроя": по его мнению, образованными должны быть мужчины, чтоб семьи свои могли кормить, а женский удел - дом да семья, а уж ежели профессию иметь, то непременно что-нибудь с бытом связанное. Парикмахер, например, - чем не профессия для женщины?

Но случилось так, что ни один из старших сыновей не унаследовал отцовского таланта. И, поняв это, возложил он все свои надежды на младшенького, Ванечку. Бывало, посадит детей за столы, даст задание рисовать, ходит меж ними, поправляет, подсказывает, да про себя серчает: рисуют сыны, стараются, но лучше всех рисунок у дочери выходит... Другой-то на его месте только б радовался, да подхваливал бы дитя, чтоб уверенность вселить, а Владимир Платонович лишь твердит жене: "Не женское это дело - художником быть!" Ну а детям виду того не показывает, лишь дочкины старания стороной обходит. Обидно то было Олюшке: видела ведь, что у неё рисунок лучше, чем у Ванечки получается, а батюшка того, будто не замечает...

Но дочка, кроткая по природе, видать, не только ликом повторяла своего батюшку, но и волевым характером. Захотела учиться играть на пианино, как старшой брат, который учился в детской музыкальной школе по классу игры на скрипочке, - и родителям пришлось уступить желанью дочери. И музыкантша из неё, как пророчили учителя, получилась бы отменная, если б не открылася в Перми, где в начале 70-х, проживала семья Жоховых, первая во городе детская художественная школа. Как ни сопротивлялся батюшка этой её затее, но настояла дочка на своём - пошла учиться и в эту школу, не бросая музыкальной. Долго ещё продолжал Владимир Платонович относиться скептически к дочкиному увлечению рисованием. Но с течением времени, видя её неоспоримые успехи, не только пересмотрел своё отношение, но и стал ревностным поклонником её недюжинного таланта.

Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается...

Шло время, и выросла наша Олюшка такой богатыршею, как и её любимые братья. Да только сила её была не в мускулах, а в таланте. Закончив школу-десятилетку с отличными отметками, решила она поехать во город своей мечты - во славный Ленинград, известный своими дворцами белокаменными, ажурными мостами через реки полноводные, да садами с фонтанами диковинными... Но не красоты дворцов белокаменных и фонтанов диковинных привлекали её, а решилась она "штурмовать" силой своего таланта всемирно известное Мухинское училище, чтобы стать дипломированным художником.

Заволновались тут родители: Питер - большой, соблазнов много - каково одной будет в чужом-то городе? А старшой брат, Толенька, возьми да и скажи с усмешкою: "Ишь чего захотела! Да туда, в "Мухинку"-то, поди со всей страны такие маститые слетаются, что куда тебе с ними тягаться!" Хотел он этим упредить, защитить сестрёнку, чтоб в случае неудачи не очень-то расстраивалась, а вышло, что больно уколол её девичье самолюбие. Обиделась на него Олюшка, но виду не подала, ничего не ответила, - даром что в отца пошла! - обида лишь укрепила её стремление.

Однако тянуло Олюшку в Питер не только потому, что училище было вожделённою мечтой, но ещё и потому, что был он родиной трёх поколений Жоховых. Её прадед, Матфей Дорофеевич Жохов, был мастером на знаменитом Путиловском (ныне Кировском) заводе. За свой самоотверженный труд был он (и это - в царские-то времена!) удостоен звания "Почётный гражданин России". Вместе с ним на Путиловском работали и трое его сыновей: Евдоким, Семён и Платон (будущий дед художницы). А было у прадеда всего восемь сыновей...

Задавшись целью восстановить свою родословную, Владимир Платонович, бывало, в свободное от службы время часами в разных архивах просиживал. И проследил-таки род свой до времён Сергия Радонежского. Оказалось, что один из пращуров его - Родион Иванович Квашня был воеводой в рати костромичей у Дмитрия Донского и сражался с Мамаем на поле Куликовом. Не менее героической была судьба и Николая Эрастовича Жохова, принимавшего участие в войне 1812 года. Есть в роду Жоховых и такая яркая личность, как гидрограф лейтенант Алексей Николаевич Жохов, первооткрыватель двух островов в Северном Ледовитом океане. Один из этих островов теперь так и называется в его честь - остров Жохова. Но вернёмся к героине нашего сказания...

Неласково встретил гордый град нашу юную красавицу: первая попытка взять барьеры "Мухинки" окончилась неудачей. Но не такова была истинная наследница героического рода Жоховых. С духом собиралась не долго. На следующий же год "штурм" повторила, - и снова неудача. Но и на этот раз не пала духом, а лишь укрепилась в правильности сделанного выбора. Осталась в городе, поступила на подготовительные курсы, а чтобы обеспечить себе существование, пришлось пойти работать... в охрану. Так, в валенках, тулупе и с "ружжом" у плеча простояла хрупкая девушка на вышке охраняемой территории целый год. А в свободное от работы и учёбы время любила ходить в Русский музей...

Любил туда ходить и один молодой художник, да и заприметил там миловидную стройную девушку - поклонницу изобразительного искусства. Смотрела Олюшка на картины, а молодой человек, украдкой, - на Олюшку. Но подойти, чтоб познакомиться, долго не решался. Пришлось прибегнуть к помощи товарища...

И вот стали они ходить в музей вместе - на картины смотреть, да разговоры разговаривать. И поняли вскорости, что много меж ними общего, и не только во вкусах, но и во взглядах на жизнь.

Недаром говорят, что Бог любит Троицу! С третьего-то захода осадила-таки наша умница-красавица "Мухинку": поступила на отделение мебельно-декоративных тканей. А вскорости и молодой человек сделал ей предложение. И, поженившись, поехали они в свадебное путешествие по Золотому кольцу России. Суздаль, Ростов Великий, Загорск, Переяславль-Залесский, Ярославль... - одни названья чего стоят! Пред глазами юных художников засверкали купола соборов и церквей - этих редчайших шедевров древнерусских зодчих, а с фресок и икон полилась симфония благодати: умиротворения и кротости, всепрощения и покорности... И поняли молодые супруги, в чём их истинное призвание...

Скоро сказка сказывается... Но жизнь - не сказка, а чтобы, как в сказке жить, надо много к тому труда приложить...

Монументально-декоративные занавесы, портьеры, панно, гобелены, являясь неотъемлемой частью интерьера, призваны создавать уют, комфорт, особый эмоциональный настрой - в зависимости от предназначения того или иного помещения. Как правило, именем художника, выполнившего заказ, мы интересуемся редко. Оно и понятно, ведь искусство это прикладное, а значит, вроде бы не главное. Однако что чем считать зависит не от предназначения, а от таланта мастера, от его способности найти в искусстве свой, неповторимый стиль, свой путь к людским сердцам. И это в полной мере удалось талантливой художнице - Ольге Жоховой. В её руках тонкие ткани - батист да штапель, шёлк да атлас - превращаются в изящные полотна картин с сюжетами, в которых реальность тесно переплетается с вымыслом, рождённым полётом богатой фантазии художницы. Искусство Жоховой - светлое и радостное, её картины ласкают глаз и согревают русскую душу.

Заканчивается наше сказание, но сказочно-эпический и реально-фантастический мир Ольги Жоховой продолжается. Нас ждёт ещё немало встреч с её необыкновенным искусством, ибо сегодня признанный мастер, член-корреспондент двух академий (Международной Славянской и Петровской), чьи монументально-декоративные композиции и театральные занавесы украшают помещения и сцены многих городов и посёлков страны, а также ближнего и дальнего зарубежья, - Ольга Владимировна Жохова полна новых творческих замыслов и планов...

Своё 50-летие Ольга Владимировна встречает в расцвете сил и творческого горения. Она - любимая жена, мать двух взрослых, обожающих её сыновей. Так пожелаем же ей крепкого здоровья и твёрдости духа в наше непростое время, а главное, - дальнейших успехов в творчестве.

Людмила КАШИНОВА

P.S. Коллектив редакции газеты "Славянское братство" сердечно поздравляет Ольгу Владимировну ЖОХОВУ с юбилеем и присоединяется к пожеланиям автора.

P.P.S. Познакомиться с картинами Ольги Владимировны Жоховой можно в Интернете, на сайте: http://www.fortunecity.com/banners/interstitial.html?http://art-spb.da.ru/


На фото:

В центре владыка Гавриил, справа от него – прот.Николай Пулькин, слева – о.Владимир Жохов, над которым во втором ряду – студент Василий Чугунов

Прикрепленный файл:
Опубликовано: 22.02.08 11:20 Рейтинг записи: 0
Igor3313
Бывалый
Оценить
Igor3313
Заблокирован
Форумянин с 04.10.07
Сообщений: 2727
Откуда: Санкт-Петербург
Примечание: Группа деревень под названием Челмохта (читается Чёлмохта) располагается на правом берегу реки Северная Двина примерно между деревнями Сия (Большая Гора) и Хоробрица вдоль устья речки Челмохта (Сия и Хоробрица - на левом берегу Двины)


Владимир Платонович Жохов

Его любили и уважали прихожане

Помещенный нами на первой странице акростих в честь Светлого праздника Воскресения Господня был написан митрофорным протоиереем Владимиром Жоховым. Несомненно, среди верующих северян старшего поколения есть те, кто хорошо его помнит.

Владимир Платонович Жохов родился 17 мая 1917 года в селе Челмохта Холмогорского района. Отсюда происходил его отец Платон Матвеевич, откуда родом мать, Анна Никитична, достоверно сказать не можем. Судя по воспитанию, жизненному пути отца Владимира, это были глубоко верующие люди. Семья жила в Ростове-на-Дону, 1917 — время смутное, военное, и Жоховы подались на Север. В Челмохте родился у них сын, через какое-то время семья вернулась в Ростов. А в 1934 году перебралась в Ленинград. В 1935-м высококлассный рабочий (слесарь-токарь-разметчик) Платон Жохов был арестован, осужден по 58-й политической статье, скончался в Сибири в 1943 году.

О Владимире Платоновиче его сестра Нина Платоновна написала: «Характером брат был спокойный, выдержанный и вместе с тем общительный. Отличался особенной способностью к учению — ему не было еще и трех лет, а он уже читал не по складам. С детства хотел стать священником. Лет двенадцати начал прислуживать в алтаре храма».

Представим только: духовенство подвергалось жесточайшим преследования, безжалостно уничтожалось, рушились храмы, — и в то же самое время маленький мальчик мечтает стать священником и начинает движение к заветной цели… Но путь оказался долгим. Владимир Жохов работал в Ленинграде художником (учился у народного художника СССР А. Лактионова). По воскресным дням служил в храме внештатным иподиаконом.

В 1939 году его призвали в армию. Служил на западной границе. 22 июня 1941 года пограничники первыми приняли на себя удары врага. При отступлении 7 августа уже возле Днепра Жохов был ранен и тяжело контужен от разорвавшейся рядом бомбы. Несколько дней беспамятства, полгода лечения в госпитале — и демобилизация с инвалидностью 2-й группы. В Ленинград к маме и сестре было уже не пробиться. Владимир Платонович добрался до Архангельска, стал служить иподиаконом и чтецом в Свято-Ильинском кафедральном соборе. В апреле 1942 года в Архангельск вывезли его родных из блокадного Ленинграда. «Мы с мамой, — писала Нина Платоновна,— были еле живые, нас поместили в больницу. Брат буквально выходил нас. Летом того же года мы втроем уехали в родную Челмохту».

И снова это село сыграло особую роль в жизни Владимира: там весной 1943-го он женился на Елизавете Ивановне Болотовой, медичке из города Владимира. Они вернулись в Архангельск, Жохов устроился художником в интерклуб моряков, а в выходные дни по-прежнему служил в храме. Затем семья переехала во Владимир, на родину Елизаветы Ивановны. Здесь Владимир Платонович иподиаконствовал в Успенском кафедральном соборе. Его вера, труд во славу Господа заслужили доверие епископа Владимирского Онисима. В 1945 году вместе с Владыкой В.П. Жохов стал членом Поместного Собора Русской Православной Церкви, на котором избран Патриарх Алексий I.

В том же году Владимир Платонович с домочадцами вернулся на Север. Епископ Архангельский Леонтий в августе рукоположил его во диакона, а через несколько месяцев — во пресвитера. Давняя мечта сбылась. Нина Платоновна писала о брате: «До 1961 года он служил в Архангельской епархии. Обычно его направляли туда, где, кроме заботы о духовной жизни прихода, от священника-настоятеля требовались усердие и умение в хозяйственных делах».

За 15 лет служения в нашей, тогда территориально огромной епархии, он сумел выполнить многое: построил первую (деревянную) церковь в Мурманске, благоустроил до того закрытый храм в Котласе, служил в Кочпоне близ Сыктывкара, при отце Владимире были открыты два молельных дома — в Ухте и Айкино, церковь в селе Иб. Отца Владимира назначили благочинным пятого округа Архангельской епархии по Коми АССР. За эти же годы он окончил Ленинградскую духовную семинарию.

В 1961-1978 годах о. Владимир — клирик Пермской епархии, служил в Троицком кафедральном соборе Перми, был назначен ключарем собора.

Когда прочитываешь все эти события, даты, возникает впечатление: какая огромная жизнь! В сущности, вся эпоха. И вся она у отца Владимира — в неустанной молитве, в трудах и заботах. И дома у него большая семья: пятеро детей. В 1972 году погиб младший сын Иоанн, призванный служить в армию. Как выдерживал батюшка все эти тяжелые нагрузки, горестные испытания?.. Ведь у него еще в войну было подорвано здоровье. Конечно, глубокая вера, упование на милость Спасителя, терпение и смирение давали силы. Вот и это стихотворение, помещенное в нашей газете (публикуется впервые), проникнуто добротой, светом душевным, радостью пасхальной.

Храмы засияли множеством огней —
Радостных дождались христиане дней!
И единодушно славят их уста
Смерти победителя Господа Христа.
Торжество победное понеслося вдруг
От востока к западу, с севера на юг.
С колоколен дивный раздается звон —
Всех о светлом празднике извещает он.
Озаряет солнце мирные поля,
Славят Воскресение небо и земля.
Красоту небесную трудно передать!
Разлилась широко Божья благодать.
Евангельская радость наполняет свет,
Слышится повсюду праздничный привет!

Акростих священника Владимира Жохова. 1946 год.



Усердные труды отца Владимира на благо Церкви Христовой были много раз отмечены. Он удостоен митры, орденов святого равноапостольного князя Владимира и преподобного Сергия Радонежского, креста с украшениями и других церковных наград. В 1978 году (по другим сведениям в 1977-м) батюшка вышел за штат, но еще немало лет посильно помогал притчу собора за богослужениями.

23 сентября 1988 года отец Владимир Жохов отошел ко Господу.

Журнал Московской Патриархии в разные годы посвящал пермскому священнику статьи. Вот краткая цитата:

«Протоиерей Владимир непрестанно работает над Священным Писанием, полагая его в основу своих проповедей. Благоговейно и истово совершает он богослужения. Любовь и уважение прихожан являются заслуженным признанием его пастырской ревности».

Он был наш земляк. Вечная ему память.

Публикацию подготовила Нина Орлова.

Фото из частного архива.

Газета «Духовный сеятель» №4 Апрель-Май 2005

Прикрепленный файл:
Опубликовано: 22.02.08 11:03 Рейтинг записи: 0
Igor3313
Бывалый
Оценить
Igor3313
Заблокирован
Форумянин с 04.10.07
Сообщений: 2727
Откуда: Санкт-Петербург
СОСНИН АЛЕКСАНДР ЕВДОКИМОВИЧ
(1924-2004)

Родился в деревне Сельцо Холмогорского района Архангельской области. После окончания школы в 1941 году поступил в Архангельский медицинский институт.
В 1942 году был призван в армию. После окончания Борисовского военно-инженерного училища направлен на фронт, участвовал в составе 1-го Прибалтийского фронта в наступательных боях по освобождению Белоруссии. Был дважды ранен и демобилизован по ранению в 1944 году.
Закончив в 1950 году химико-технологический факультет АЛТИ, работал ассистентом кафедры органической химии (1950-1952). После окончания аспирантуры Ленинградской лесотехнической академии защитил диссертацию (1955) на соискание учёной степени кандидата химических наук, в 1959 году было присвоено учёное звание доцента. С 1955 года по 1985 год работал в должности доцента кафедры лесохимических производств АЛТИ, с 1960 по 1971 год заведовал этой кафедрой.
Награжден орденами Отечественной войны 1-ой степени, Красной Звезды, медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», «Ветеран труда» и другими, а также почётным знаком «За сбережение и приумножение лесных богатств РСФСР».

Прикрепленный файл:
Опубликовано: 21.02.08 12:19 Рейтинг записи: 0
Igor3313
Бывалый
Оценить
Igor3313
Заблокирован
Форумянин с 04.10.07
Сообщений: 2727
Откуда: Санкт-Петербург
Людмила Фатьянова

Родилась в Емецком районе Арх.обл. Окончила Костромской педагогический институт, художественно- графический факультет. Проживает в г. Архангельск.

"Область её творческих интересов - традиционные изделия из бересты. Предметы крестьянского быта ( туеса, бураки, лукошки, кузова ) художница объединяет в натюрмортные композиции. Выявление художественных достоинств природного материала, подлинность технологии изготовления традиционных предметов, сохранение их практической функции – в этом индивидуальный почерк Л. Фатьяновой.»

Искусствовед Нина Филёва г. Архангельск.


Год рождения, место:
1939 год, Архангельская
область, Емецкий район.

Адрес: г. Архангельск, ул. Тимме, 4, кв.13.

Образование:
Костромской педагогический институт, художественно-графический факультет.

Художественные пристрастия:
Ренуар, Ван Гог...

Из детства:
В нашем доме было изобилие крестьянской утвари: это деревянные ведра, ушаты, чашки, ковши, ложки, прялки, берестяные туеса, короба, браные полотенца и скатерти.
Прабабушка была из гончаров, в доме было разнообразие глиняной посуды... Все это и окружающая красота природы втянули меня в мир искусства.

Основные даты:

1968. Окончила Костромской пединститут.

1968-1988. Работа преподавателем в художественной школе г. Архангельска.

С 1974. Участие в областных художественных выставках.

1974. Зональная выставка, Вологда.

1975. Республиканская выставка "Советская Россия", Москва.

1977. Всероссийская выставка народных художественных промыслов.

1979. Зональная выставка, Сыктывкар.

1980. Республиканская выставка "Советская Россия", Москва.

1981. Республиканская выставка "По родной стране", Москва.

1982. Всесоюзная выставка "Художники-народу", Москва. Принята в Союз художников России.

1983. Всероссийская выставка "По родной стране", Красноярск.

1989. Зональная выставка, г. Мурманск.

1991. "Народные мастера Русского Севера", Государственный музей этнографии, С. Петербург.

1996. Выставка "Художники Архангельска", Харштадт (Норвегия).

Собрания:

Работы находятся в музеях и частных коллекциях Норвегии, России, США, Финляндии.

Основные работы:

Туес и ваза "Лесная сказка". 1974. Береста, резьба.
Подарочный набор "Для невесты". 1979. Береста, тиснение.
Бурак "Рябинка". 1977. Береста, резьба.
Крестьянский набор для ягод. 1979. Береста, тиснение.
Бураки. 1979. Береста, роспись.
Полотухи. 1980. Береста, шитье,тиснение.
Кузовок заплечный.1981. Береста, плетение.
Хлебница. 1982. Береста, тиснение.
Комплект "Берестяной". 1997. Береста, тиснение.

О смысле творчества:
Мой путь в искусстве - путь сохранения ценностей традиционной народной художественной культуры.

Прикрепленный файл:
Опубликовано: 19.02.08 18:43 Рейтинг записи: 0
Igor3313
Бывалый
Оценить
Igor3313
Заблокирован
Форумянин с 04.10.07
Сообщений: 2727
Откуда: Санкт-Петербург
ФЕДОРОВ МИХАИЛ ПЕТРОВИЧ

(13.02.1916г. - 28.02.2006г.)

Родился в д. Хоробрица Холмогорского района, в семье крестьянина-середняка.

В 1931г. поступил в Емецкое училище, получил образование электромонтера. Работал на лесозаготовках и сплаве леса. В 1937г. окончил Архангельский механический техникум и стал работать на Мезенском лесозаводе №48 нормировщиком.

В 1939г. призван в Красную Армию, участвовал в войне с белофинами. В годы Великой Отечественной войны воевал на Ленинградском и Белорусском фронтах. За боевые заслуги награжден орденом «Красной Звезды», медалями «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией».

После войны работал зам. главного механика, главный инженером лесозаводе №48. В 1955г. переведен директором Онежского лесозавода №32-33, а с 1958г. работает начальником Онежского лесопильного дерево обрабатывающего комбината, зам. директора, гл. механиком. За трудовые заслуги награжден орденом «Знак Почета», медалью «Ветеран труда» знаком «Победитель соцсоревнований».

В 1992г. вышел на пенсию. Активно участвовал в общественной работе, избирался депутатом Онежского городского Совета народных депутатов.

В 1990г. присвоено звание «Почетный гражданин города Онеги».

Прикрепленный файл:
Опубликовано: 15.02.08 13:21 Рейтинг записи: 0
Igor3313
Бывалый
Оценить
Igor3313
Заблокирован
Форумянин с 04.10.07
Сообщений: 2727
Откуда: Санкт-Петербург
Так напиши поподробнее о фантастической судьбе. Очень интересно!
Опубликовано: 14.02.08 23:56 Рейтинг записи: 0
Olga
Новичок
Оценить
Заблокирован
Форумянин с 04.02.08
Сообщений: 4
Откуда: Санкт-Петербург
Доброго всем времени суток.
Книга то издания 1969 года, а то что фото или илюстрация в ней того же времени, так я сомневаюсь, слишком качество смахивает на фотки времен начала века.
В 1936 году зимнюю церковь по приказу властей молодежь переоборудовала в клуб, где и проводили танцы.
А каменную во время войны уже разобрали на кирпичи для скотного двора, а колокола на снаряды отправили переплавлять.
вот фото моей бабушки................., ну если интересно............. Младший лейтенант контразведки "СМЕРШ". СУДЬБА ФАНТАСТИЧЕСКАЯ

Прикрепленный файл:
Опубликовано: 14.02.08 22:11 Рейтинг записи: 0
Igor3313
Бывалый
Оценить
Igor3313
Заблокирован
Форумянин с 04.10.07
Сообщений: 2727
Откуда: Санкт-Петербург
Андрей Поспелов


Журнал «Вокруг Света» №3 (2510) Март 1983

«И оный пролив положить на карту»


Когда наш корабль оставил рейд Поморской губы и взял курс на восток, мы уже не могли сидеть в каюте и, теснясь в ходовой рубке, следили, как за каждым поворотом открывались все новые и новые панорамы, контрастные от синевы воды, белизны льда и темноты гор...
Путь наш лежал к Новой Земле, к проливу Маточкин Шар.

Пролив Маточкин Шар — не только дорога Пахтусова и Цивольки, Литке и Бэра, Хольтедаля и Визе, путь открытий и славы многих исследователей и мореплавателей. Этот уголок Новой Земли напоминает и о первых русских полярных плаваниях и походах, об исчезнувших путешественниках и целых экспедициях, он обещает еще не прочитанные страницы истории арктических открытий.

Именно поэтому, помимо специальных задач нашей экспедиции, мы задались целью отыскать в Маточкином Шаре следы пребывания здесь первой русской экспедиции по изучению Новой Земли. Ее участники остались на зимовку в восточной части пролива в 1768—1769 годах. Там же окончил свой жизненный путь один из руководителей плавания, самобытный исследователь Арктики Яков Чиракин. ...В 60—70-х годах XVIII столетия потомственный помор, выходец из Шуерецкой волости Яков Яковлевич Чиракин в течение девяти лет совершал плавания от берегов Студеного моря к далекой Маточке, как называли величайший в Евразии заполярный архипелаг. Коч мореплавателя шел от устья Двины в беломорское горло, оставляя с запада скалистые берега Терского, а с востока — песчаные отмели Зимнего берега. Там, на устланной лишайниковой тундрой пологой спине Канина Носа, уходивших в океан провожал поставленный дедами высокий деревянный крест. «Боже, дай нам ветра» — было вырезано на его мощной темной перекладине...

От Семи островов коч Чиракина поворачивал на северо-восток, где ждал его затянутый туманами «Камень в море пояс» — выступавший над водами Ледовитого океана хребет Новой Земли.

Осенью 1767 года, вернувшись из очередного новоземельского плавания, кормщик передал в канцелярию Архангельского губернатора доклад, в котором сообщалось, что он, Чиракин, «оную Новую Землю проходил поперек насквозь на другое, называемое Карское море, два раза оттуда и возвращался в Белое море тем же проливом и одному месту снял он своеручно план».

Перед Архангельской портовой конторой стал вопрос об исследовании нового водного пути, который выводил бы к богатой Сибири, к берегам далекой Америки. По представлению конторы 16 ноября 1767 года «план Чиракина» слушали в Адмиралтейств-коллегий в Петербурге. Высочайшим рескриптом архангельскому губернатору А. Г. Головцыну было предложено отправить экспедицию для описи неведомого пролива.



Руководство исследованиями было возложено на штурмана Федора Розмыслова. В состав экспедиции, кроме Розмыслова и Чиракина, вошли подштурман Матвей Рубин, два матроса и девять промышленников-поморов. Всего 14 человек. Для дальнего похода купцом Антоном Барминым был выделен многократно бывавший в плаваниях трехмачтовый коч.

Пространная инструкция, данная губернатором «для описания и осмотру сысканного Чиракиным через Новую Землю пролива», подробно определяла задачи будущего плавания. В ней предписывалось: «...прибыв к оному Карскому проливу и оный пролив с частями земли, которую видеть можете, положить на карту, и того пролива глубину измерить и в какой те острова и пролив широте, и за проливом какое положение местам — описать; и буде возможно будет и большим судном пройтись сквозь оной, то и в том старание употребить...

Бели же, по благости Божией и по переходе через оной пролив, по осмотру Вашему, найдется за тем проливом море, мореплаванию способное, и льдов нет, но невозможно-ль будет до устья Оби реки иметь таковыми судами способный проход; все то подробно приметить и описать. А буде расстояние недальнее окажется, то не будете-ль вы в состоянии на оном судне и в Обь реку войти: и ежели препятствия в том не найдется, то, склоня к тому пристойным образом кормщика и работников, — до Обского устья, или сколько глубина той реки позволит; а буде не можно, то хотя и до губы вояж предпринять... За тем проливом во время вояжа к устью Оби реки буде увидите, и то обстоятельно описать, какие суда, отколь и куда, и с чем и какими местами ходят...»

Через неделю после начала плавания с борта коча открылась Гусиная Земля, а 15 августа судно вошло в Маточкин Шар. Здесь, в устье одной из рек, была найдена старая промысловая изба. В предвидении зимовки избу в разобранном виде погрузили на судно — в добавление к уже имевшейся захваченной из Архангельска. «И в том рассудилось, — записал в журнале начальник экспедиции, — дабы поставить оныя в разных местах для лучшего промыслу».

Опасаясь мелей, в дальнейший путь Розмыслов отправился на шлюпке, с которой провел промер вплоть до мыса Моржов. В последующие дни он преодолел путь до восточного выхода из Шара. Весь маршрут до устья реки Шумилихи был положен на карту и подробно описан. Однако выйти в Карское море не удалось. «Противные ветры к тому не допускают»,— отметил штурман в своем журнале. На востоке Шара в качестве места для зимовки Розмыслов избрал залив обширной Белужьей губы, названный им Тюленьим, «ибо множество тут находится плавающих стадами морских зверей, белух и разных родов тюленей».

На время зимовки путешественники разделились на две равные группы. Первая, во главе с Розмысловым и Чиракиным, осталась на берегу Тюленьего залива в привезенной промысловой избе. С наступлением холодов люди «законопатили избные окна от нестерпимости снегов и крепких ветров». Избу, привезенную из Архангельска, штурман Матвей Губин с шестью работниками поставил на берегу Шара, у Дровяного мыса.

Еще осенью кормщик экспедиции — Яков Чиракин — тяжело заболел. В журнале Розмыслова он значится сначала «больным», потом «труднобольным». А 17 ноября Чиракин «окончил долговременные страдания свои».

«Могила его вблизи избушки, где он жил. Гроб был опущен на небольшую глубину и заложен каменными плитами... Вероятно, нетрудно будет отыскать ее», — писал в наши дни в книге «По следам полярных экспедиций» знаток истории освоения советской Арктики профессор М. И. Белов.

Разумеется, прежде чем отправиться на место легендарной зимовки, мы попытались по возможности точно определить ее местонахождение. Для этого до начала экспедиции пришлось тщательно изучить документы плавания Розмыслова, путевые записи последующих исследователей, труды историков, освещавшие события трагической зимы.

Первым, кто обнаружил места зимовки отрядов Розмыслова, был П. К. Пахтусов, который дважды, в 1833 и в 1835 годах, посещал восточную часть Маточкина Шара. Избу Розмыслова он нашел уже разрушенной, с обвалившимся потолком и стенами. Известно, что Пахтусовым здесь было сооружено подобие гурия, в камни которого была вложена бутылка с запиской, удостоверяющей факт посещения и мемориальное значение руин. Изба Губина на Дровяном мысу к этому времени была еще в хорошем состоянии, и Пахтусов оставил в ней запас провизии для следовавшего в этот район отряда лейтенанта Цивольки.

Спустя сорок лет после Пахтусова обширный мыс, отделяющий Тюлений залив от остальной части Белужьей губы, посетил на «Веге» знаменитый Норденшельд. «Я был на этом мысу в 1876 г., — писал он. — Стены избы сохранились, но плоская крыша, покрытая землею и камнями, провалилась... Маленькая лачуга состояла из сеней и горницы с огромной печью и полатями».



В 1897 году место зимовки было подробно обследовано английскими натуралистами Фейльденом и Пирсоном. Их описания весьма схожи между собой. На упоминавшемся уже скалистом полуострове было обнаружено искусственное нагромождение камней. Могилу венчал деревянный столб, поперечные вырезы на котором говорили, что когда-то были и перекладины креста. В нескольких шагах от могилы была поднята сосновая доска, частью обломившаяся, с вырезанным на ней текстом: «Лета... 835... напоминание православным христианам... февраля... дня на месте... погребен Яков Яковлев Чиракин». Копия этой надписи была послана Г. Пирсоном Ю. М. Шокальскому. «Эта доска со старославянским текстом, — говорилось в ответном письме Шокальского, — поставлена в память гибели Якова Чиракина, который был одним из участников экспедиции Розмыслова, кормщиком его небольшого корабля... Я могу сообщить Вам, что в 1845 г. Пахтусов находился некоторое время в Маточкином Шаре и наиболее вероятно, что доска была установлена его людьми».

Недалеко от могилы Чиракина англичане обнаружили еще одну, а при последующих поисках нашли еще три захоронения...

Развалины зимовья сохранились на галечниковой террасе, вблизи берега. Сняв венцы и настил пола, английские путешественники отыскали обломки глиняной посуды, плотницкий инструмент, куски рогожи, рыболовные принадлежности. Пирсон и Фейльден обследовали и руины избы Рубина на Дровяном мысе, где высился крест в память о событиях зимовки, но следов захоронений не нашли.

Наконец, о зимовье в Тюленьем заливе упоминал и В. А. Русанов. Судя по его дневниковым записям, во время первой поездки на Новую Землю, в 1898 году, путешественник высадился в заливе на карбасе и вместе со своим спутником, французским врачом Кандиотти, побывал на каменистом мысу, увенчанном белым крестом. Там Русанов и Кандиотти также видели могилы Чиракина, его товарищей и развалины зимовья.

...Когда наш корабль бросил якорь в устье Белужьей губы, мы оказались как бы на перекрестке двух водных магистралей. Одной из них был Маточкин Шар, другой — целая система долин и ущелий, занятая на севере водами самой Белужьей губы, а на юге — руслом реки, уходившей верховьем к недалеким ледникам. На углах «перекрестка» вздымались остроконечные горы, крутые склоны которых были покрыты осыпями и фирновыми полями. Суровая панорама четко отражалась в спокойных водах залива. Прямо по носу корабля в сторону Маточкина Шара выступал каменистый гребень полуострова, за которым угадывался вдающийся в сушу залив.

Мы пересели на катер и, обогнув каменистый мыс, вошли в воды Тюленьего залива. Он оказался неглубок, и киль катера то и дело царапал дно. К берегу удалось подойти лишь после нескольких попыток.

Итак, мы достигли той части побережья, где развернулись события, следы которых нам предстояло отыскать. Именно здесь Розмысловым были заполнены самые мрачные страницы его журнала, лаконично повествовавшие о страшной зиме. Перелистаем эти страницы.

«Зима происходила весьма крепко морозна, снежна и вихревата; ветры беспрерывные дули... снеги весьма глубоки, так что жилище наше занесено было двойным снегом, сколь оное высоту имело. И беспрестанная ночь при нас находилась с ноября по первое число февраля; и так в помянутых трех месяцах мы уже находили света нимало и думали, протчия, что уже не лишились ли дневного света навеки. И так мы во оной пустыне продолжая время свое весьма в худом здоровье, ибо беспрестанный был дым от отопления и по согрении сверху всегдашняя была капель и холод, для пропитания воду получали от снега, которая приносила нам великое удушье и кашель».

31 января один из работников на Дровяном мысу, Тарас Колызанов, отправившись на охоту за оленями, попал в буран и не вернулся, «от чего и положили считать его в числе мертвых без погребения».
Далее одна за другой следуют даты гибели других зимовщиков...

Июль — время новоземельской весны. Заснеженный панцирь пролива потрескался, обнажив зеленоватую толщу льда. Порывы ветра сдвигали ледяные поля, освобождая гладь воды, делая доступным передвижение в открывшихся разводьях.

Казалось, для измученных болезнями и тяготами зимовки оставшихся в живых участников экспедиции наступило время проститься с могилами товарищей, собрать остатки сил и попытаться вернуться домой. Но Розмыслов решил иначе. Уже с появлением солнца он возобновил астрономические наблюдения. Затем с остатками отряда возвратился к устью реки Шумилихи, чтобы продолжить прерванные зимовкой работы по описанию Маточкина Шара. Наконец, пользуясь выражением данной ему инструкции, он «склоняет пристойным образом» своих товарищей на выход в Карское море. Идет на восток до тех пор, пока не встречает непроходимые ледяные поля. Поворачивает назад. Открывает неведомый еще обширный залив, дав ему имя Незнаемого и... хоронит в океане еще одного спутника — Василия Мырцова. Вернувшись в Маточкин Шар, путешественники встретили здесь судно архангельского крестьянина Водохлебова, принявшего на борт остатки экспедиции, «ибо уже на утлом судне через обширность моря пускаться не можно, которое и по закону приговорено, что можно получить самовольную смерть и назваться убийцами». По окончании промысла лодья доставила Розмыслова и его спутников в Архангельск.

Так завершилась эта беспримерная экспедиция, собравшая первые географические сведения о неведомой до того науке центральной части Новой Земли. Экспедиция, впервые изучившая Маточкин Шар и выполнившая, по словам Ф. П. Литке, эти исследования «столь тщательно, что описание его и по сей день остается точнейшим...».

...Мы провели ночь на берегу Тюленьего залива, у костра. Согревшись и прогнав сон несколькими глотками кипятка, сели в катер и перебрались на противоположный берег залива.

От берега начался подъем на неширокую каменистую террасу. Мы поднялись на нее и оказались в хаотическом нагромождении каменных глыб. Очевидно, могилы следовало искать на мысу, ближе к береговой линии, так как трудно было представить саму возможность захоронения в этом каменном лабиринте. Пробираясь в навалах угловатых сланцевых глыб, взбираясь на шаткие каменные пригорки, мы начали спускаться к южной оконечности полуострова. И вот среди темных камней увидели такое же темное дерево креста...

Да, то была цель наших поисков — могилы отважных северных мореходов. На вершине одного, более крупного каменного сооружения был укреплен небольшой, крепкий еще, покрытый зеленоватым лишайником деревянный крест с неясно проступавшей надписью. На верхней его перекладине было вырезано: «Якову Чиракину». На нижней: «Пароход Пахтусов». Еще ниже различалась дата: 1901 год. По-видимому, это был тот самый крест, который в 1908 году видел Русанов. Тогда он был еще свежим и белым. Однако в отличие от русановского описания, но в согласии с данными Пирсона здесь была не «одинокая могила». На расстоянии десятка метров нашел покой еще один участник экспедиции. Но его захоронение оказалось повреждено... Не было ни креста, ни какой-либо надписи, которая позволила бы узнать имя покоящегося здесь первопроходца Новой Земли. В небольшом отдалении были видны такие же развалы каменных плит.

Когда мы вышли к берегу залива, то сразу же натолкнулись на остатки зимовья экспедиции Розмыслова. От зимовья сохранился лишь нижний венец избы. Он имел вид прямоугольника, длиной около восьми и шириной порядка четырех метров, с выходом на юг. Сохранилось бревно, служившее основанием внутренней стены, отгораживавшей от жилого помещения небольшие сени. Таким образом, площадь жилой части избы немногим более пятнадцати квадратных метров. Древесина единственного сохранившегося венца была расслоена, частью осыпалась, и ладонь ощущала лишь более крепкие поперечные сучья. Поверхность дерева была покрыта тонким слоем зеленого мха. Скупые следы жалкого жилища, служившего когда-то приютом отряду отважных...

Имена навсегда оставшихся здесь не выбиты ни на могильных плитах, ни на памятной доске. По свидетельству историка Н. Чулкова, списка участников этого арктического плавания не нашлось даже в «деле экспедиции», хранившемся в архангельских архивах. Пользуясь записями в находящемся в Центральном Государственном архиве Военно-Морского Флота журнале Розмыслова, мы имеем возможность впервые назвать имена крестьян и матросов, тех, кто вместе с Яковом Чиракиным был предан земле на полуострове его имени весной 1769 года:
Андрей Поспелов из Емецка. Епифан Попов из Лудского посада. Дементий Бернов из Нюхчи. Иван Казимеров.

Память об этих людях, как и обо всей экспедиции Розмыслова, что «оный пролив положила на карту», должна быть увековечена.


Б. Кошечкин, кандидат географических наук

Взято здесь
Опубликовано: 12.02.08 13:43 Рейтинг записи: 0
Igor3313
Бывалый
Оценить
Igor3313
Заблокирован
Форумянин с 04.10.07
Сообщений: 2727
Откуда: Санкт-Петербург


Кузнецов Михаил Васильевич (19.09.1915-25.08.1942). Матрос с легендарного ледокольного парохода "А.Сибиряков", комсорг корабля, шифровальщик.

Михаил Васильевич Кузнецов – сын бедной солдатской вдовы, остался без отца в два месяца (родился 19 сентября 1915 года). Рано приобщился к труду, с детства помогал матери по хозяйству. Окончил Емецкую среднюю школу, Емецкое педагогическое училище, работал учителем начальных классов, инспектором районного отдела народного образования (РОНО), пропагандистом райкома партии, был секретарём комсомольской организации, членом Емецкого райкома комсомола. Заочно учился на историческом факультете Архангельского педагогического института имени М.В. Ломоносова.

В 1939 году Михаил Кузнецов призван по спецнабору на Черноморский флот. В учебном отряде освоил военную специальность шифровальщика. Как бы сложилась дальнейшая судьба, если бы он серьёзно не заболел осенью 1940 года? По состоянию здоровья его демобилизовали и сняли с воинского учёта…

Возвратившись в родную деревню, он вновь приобщается к своей работе в РОНО, райкоме комсомола. В первые дни войны призван по мобилизации и отправлен на Северный флот. Получает назначение на ледокольный пароход «А. Сибиряков» шифровальщиком и комсомольским вожаком судна.




Последняя телеграмма старшины Михаила Васильевича Кузнецова от 22 августа 1942 г.: «Кузнецовой Пелагее Васильевне. Здоров, радируйте Диксон. Целую, Миша»


Семья комсорга шифровальщика Кузнецова Михаила Васильевича – мать Пелагея Васильевна и сестра Анастасия Васильевна.
Пелагея Васильевна умерла в 1950 году. Михайлова Анастасия Васильевна в последние годы находилась в областном доме ветеранов города Новодвинска, умерла в 1983 году. Никого из живых в семье Кузнецовых не осталось. Война оборвала род Кузнецовых…



Михаил Кузнецов

Во время Великой Отечественной войны «Сибиряков» 25 августа 1942 года, находясь центральной части Карского моря, встретил немецко-фашистский рейдер-линкор «Адмирал Шеер». В результате неравного боя «Сибиряков» был потоплен. Героический бой «Сибирякова» — одна из славных страниц самоотверженной борьбы советских моряков в период Великой Отечественной войны».

Вот все, что в Большой Советской Энциклопедии сказано о гибели знаменитого ледокольного парохода.

К этому времени стали нам известны биографии многих сибиряковцев. Из села Емецк Архангельской области прислала письмо сестра вожака комсомольцев «Сибирякова» шифровальщика Миши Кузнецова. Анастасия Васильевна сообщила, что он. погиб, когда ему шел двадцать восьмой год. Нет, не случайно молодежь корабля выбрала Михаила своим секретарем. Это был энергичный человек. После окончания средней школы Кузнецов пошел в педагогическое училище, потом работал преподавателем, инспектором Емецкого районного отдела народного образования. Действительную военную службу проходил в Черноморском флоте. А когда вернулся домой, его назначили инструктором Емецкого райкома партии. Оттуда он и был мобилизован.

«С юных лет Миша был страстным комсомольцем, — пишет Анастасия Васильевна, — до сих пор его здесь помнят как хорошего, отзывчивого товарища».




Из книги "Огненные мили" (1972 г., автор Юрий Николаевич Кучепатов)

...
Германское военно-морское командование давно намечало послать в Карское море два тяжелых крейсера «Адмирал Шеер» и «Лютцов» (каждый из них имел 14 крупнокалиберных орудий). Им ставилась задача уничтожать караваны судов, нападая преимущественно на конвои, следующие с Дальнего Востока. Большое значение придавалось уничтожению ледоколов, так как без них нормальное судоходство в Арктике было невозможно. Намечался обстрел портов Амдерма и Диксон.

Две подводные лодки должны были обеспечить рейдеры разведывательными данными о ледовой и оперативной обстановке в Карском море. Четырем другим подводным лодкам, крейсировавшим западнее Новой Земли, ставилась задача прикрывать район операции со стороны Баренцева моря. Операция получила условное название «Вундерланд» (страна чудес). Вследствие повреждения крейсера «Лютцов» в операции принял участие только тяжелый крейсер «Адмирал Шеер».

15 августа этот крейсер вышел из военно-морской базы в Нарвике под эскортом четырех эсминцев, которые сопровождали его до о. Медвежий. Дальнейший путь он продолжал самостоятельно. Дойдя до архипелага Норденшельда, рейдер лег в дрейф и несколько дней вел здесь радиоразведку. Около полудня 25 августа с борта рейдера заметили ледокольный пароход «А. Сибиряков», следовавший на Северную Землю с персоналом и оборудованием для новой полярной станции 97. Подняв на стеньге американский, флаг, командир крейсера Меендсен-Болькен потребовал, чтобы ледокольный пароход подошел к нему ближе. Однако капитан А. А. Качарава не поддался этой уловке. Он немедленно передал в порт Диксон радиограмму о том, что видит неизвестный крейсер, а вслед за ней другую:

«Военный корабль поднял американский флаг, гонится за нами». Заглушая радиоволну, на которой работал «А. Сибиряков», «Адмирал Шеер», пользуясь визуальными средствами связи, требовал сообщить, есть ли поблизости конвой, а также ледовую обстановку.

Видя, что советское судно не выполняет его распоряжений, крейсер в 12 часов 02 минуты с дистанции 64 кабельтовых открыл огонь. Несмотря на большое неравенство, ледокольный пароход открыл ответный огонь из трех 76-миллиметровых орудий. Капитан А. А. Качарава рассчитывал задержать рейдер насколько это удастся, чтобы дать возможность нашему конвою войти во льды моря Лаптевых, а одиночным судам укрыться в убежищах. Вторым залпом «Адмирал Шеер» достиг прямого попадания: в «А. Сибирякова» попало четыре 11-дюймовых снаряда. Пароход охватил пожар, но экипаж продолжал вести огонь по противнику, пока не вышли из строя орудия. Радист Шершавин послал в эфир последнюю радиограмму:

«Помполит приказал покинуть судно. Горим, прощайте. 14 часов 05 минут». Капитан был тяжело ранен и потерял сознание. Старший механик Н. Г. Бочурко открыл кингстоны, чтобы враг не смог захватить судно и воспользоваться документами. Из 104 членов экипажа и пассажиров в живых осталось 19, 18 были взяты в плен, одному, кочегару П. И. Вавилову, чудом удалось добраться на обломках до необитаемого острова Белуха, где он прожил в одиночестве 34 дня, пока его не обнаружили.

Радиограмма капитана А. А. Качаравы о встрече с немецким рейдером была получена в штабе ледовых операций западного сектора Арктики. Начальник штаба А. И. Минеев немедленно известил об этом все находившиеся в море советские суда, что позволило капитанам заблаговременно принять нужные меры и уклониться от встречи с рейдером. Следовавший с Дальнего Востока караван замедлил свой путь, а караван в составе судов «Комсомолец Арктики», «Щорс», «Донбасс», «Азербайджан», «Чернышевский», «Двина», «Элна-2», «Моссовет» и «Сакко», стоявший к востоку от места боя, под проводкой ледоколов «Ленин» и «Красин»
снялся с места стоянки и форсированным ходом пошел на восток. Ледокольный пароход «Таймыр», следовавший из Дудинки к о. Диксон, укрылся в устье р. Енисей.

Мужеству членов экипажа «А. Сибирякова» отдали должное даже враги. Немецкий адмирал Фридрих Руге писал по поводу этого боя: «Шеер» потопил мужественно и искусно сопротивлявшийся большой ледокол...». Ф. Руге допустил только по меньшей мере «неточность», так как «А. Сибиряков» был не большим ледоколом, а маленьким пароходом водоизмещением всего 1383 тонны.

Расправившись с «А. Сибиряковым», рейдер направился к порту Диксон. Рассчитывая, что гарнизон состоит примерно из 60 человек, командир крейсера решил обстрелять порт, высадить десант, захватить документы о позициях судов в арктическом бассейне и разрушить портовые сооружения.

B 1 час 37 минут 27 августа «Адмирал Шеер» подошел самым малым ходом к внутренней гавани порта Диксон. Его здесь уже ждали. Получив радиограмму с «А. Сибирякова», руководство морских арктических операций западного сектора Арктики сделало все возможное, чтобы подготовить отпор врагу. Силы были неравными. На крейсере находилось шесть 280-миллиметровых, восемь 150-миллиметровых орудий и большое количество зенитных пушек и пулеметов. Дальность стрельбы орудий главного калибра превышала 36 км. Экипаж состоял из 926 человек. В это время в порту находилось три судна: ледокольный пароход «Дежнев» (командир А. С. Гидулянов), переоборудованный в сторожевой корабль (СKP-19), пароход «Революционер» (капитан Ф. Д. Панфилов) с грузом леса в трюмах и пароход «Кара» (капитан Г. Р. Мирошниченко), загруженный взрывчаткой. Крейсер подошел к проливу Вега, встал на внешний рейд бухты Диксон, развернул орудия в сторону порта и начал обстрел из орудий крупного калибра его береговых сооружений и стоявших на рейде судов.

Суда и береговая батарея под командованием лейтенанта Н. М. Корнякова ответили огнем. Геройски держался экипаж парохода «Дежнев», которым во время боя командовал старший помощник командира С. А. Кротов. Судно получило несколько пробоин в корпусе. Когда положение корабля стало угрожающим, он, продолжая стрелять, под дымовой завесой, укрылся в Самолетной бухте. Семь членов экипажа было убито и 21 ранен 102. На пароходе «Революционер» загорелись верхние деревянные надстройки, но команда быстро ликвидировала пожар и, не переставая, вела огонь по противнику. Рискуя взлететь на воздух, так как трюмы были полны взрывчатки, экипаж парохода «Кара» тоже вступил в бой.

Огонь с кораблей и береговой батареи привел фашистов в замешательство. Они не ожидали такого отпора. План высадки десанта был сорван. Получив три прямых попадания, крейсер развернулся и ушел на север. Бой продолжался в общей сложности около двух часов. Немецкий «карманный линкор» не сумел разгромить порт и полярную станцию с мощным радиоцентром, не потопил суда, хотя выпустил по ним до ста снарядов крупного калибра.

Пароход «Революционер» имел большие повреждения. Артиллерийскими снарядами был пробит фальшборт, повреждены почти все навигационные приборы, разбиты штурманская и рулевая рубки, вышло из строя рулевое управление. После окончания боя судно получило приказ следовать в Архангельск на ремонт. Но, взвесив свои возможности, экипаж решил с помощью береговых организаций исправить повреждения на месте и продолжить рейс. Моряки сделали временную рулевую рубку на корме, так как управлять судном с мостика было невозможно, отремонтировали часть палубы и механизмов. Судно вошло в бухту Кожевникова. Здесь экипаж получил приказ Наркома морского флота П. П. Ширшова, в котором говорилось:

«Объявляю благодарность командованию и всему составу экипажа парохода «Революционер» за выполнение задания в опасных и трудных условиях и проявленное при этом мужество». Капитан Ф. Д. Панфилов, второй механик В. В. Карпов, второй штурман Загорулько, третий механик Егоров, старший механик В. Л. Макарьин и боцман Суханов были награждены значком «Почетному работнику морского флота», машинист А. Н. Семенов, матрос Н. В. Овечкин и ряд других членов экипажа получили Почетные грамоты Наркомата морского флота.

Оценивая бой советских полярников с немецким рейдером, командующий Северным флотом вице-адмирал А. Г. Головко писал: «Преклоняюсь перед мужеством и героизмом полярников, экипажа и персонала научной станции на борту «Сибирякова», экипажей «Дежнева» и «Революционера», артиллеристов и портовиков Диксона, все они выполнили свой долг советских патриотов. Отпор, который они дали фашистскому рейдеру, сорвал планы гитлеровцев».

Полностью книгу можно скачать здесь







«Адмирал Шеер» (нем. Admiral Scheer) — немецкий тяжёлый крейсер типа «Дойчланд» времён Второй мировой войны.
Корабль назван в честь адмирала Рейнхарда Шеера. Изначально был классифицирован как броненосец, но в феврале 1940 года классификация была изменена на тяжёлый крейсер.

На снимке: «Адмирал Шеер» в Гибралтаре



На снимке: «Адмирал Шеер» расстреливает ледокольный пароход «А.Сибиряков».


Горит »Сибиряков» (снимок сделан с борта фашистского рейдера)…


Но нашёл свой бесславный конец и «Адмирал Шеер» в мае 1945 года у причала в Киле…

«Александр Сибиряков» — пароход ледокольного типа, названный так в честь русского исследователя Сибири и золотопромышленника А. М. Сибирякова. Заложен 23 ноября 1908 года на верфи «Гендерсон и К°» по заказу компании «Беллавенчур Стимшип» (англ. Bellaventure Steamship Co Ltd). Спущен на воду в 1909 году под названием «Беллавенчур» (англ. Bellaventure).

...В августе 1941 года вошёл в состав ледокольного отряда Беломорской военной флотилии под названием ЛД-6 («Лёд-6»). На корабле было установлено вооружение: два 76-мм и два 45-мм орудия, пулемёты. Капитану ледокола Анатолию Алексеевичу Качарава было присвоено воинское звание старший лейтенант.

Неравный бой и героическая гибель.

24 августа (понедельник) 1942 года вышел с Диксона, выполняя рейс с оборудованием и персоналом для новой полярной станции на Северной Земле, экипаж 104 человека.

25 августа 1942 года у острова Белуха в Карском море встретил немецкий тяжёлый крейсер «Адмирал Шеер», который вел поиск советских и союзнических караванов в рамках операции «Вундерланд».

На требование спустить флаг и лечь в дрейф «Сибиряков» ответил огнём своей скромной артиллерии по врагу. Гитлеровцы были ошеломлены неслыханной дерзостью экипажа торгового судна, и на «Сибиряков» обрушился шквал огня из крупнокалиберных пушек Огнем крейсера (снаряд главного калибра рейдера весил больше 300 килограммов) первым попаданием снесло фор-стеньгу и повредило радиостанцию (перешли на аварийный передатчик). Вторым накрыло корму, кормовые пушки выведены из строя, вся прислуга (около тридцати человек) погибла. Третий снаряд попал на носовую палубу, взорвался бензин. К дымовой завесе прибавился дым и огонь на пароходе. Четвертый снаряд разорвался в котельном отделении (левый котел вышел из строя).

Безумство обреченных? Отнюдь. Дело в том, что в нескольких милях от «Сибирякова» находился караван транспортных судов с грузами для фронта, следовавших от Амбарчика. Капитан решил задержать врага и дать возможность уйти каравану.

Радист Шаршавин еще успел передать в эфир радиограмму: «Горим... Прощайте. 14 часов 05 минут». Таким образом успев получить предупреждение 14 судов каравана повернули на восток и ушли во льды пролива Вилькицкого.

Капитан Качарава по переговорной трубе приказал старшему механику Николаю Бочурко открыть кингстоны и выводить людей. Связь оборвалась, т. к. осколок снаряда не дал ему договорить, тяжело ранив в живот и правую руку. Старший механик Николай Бочурко приказ капитана выполнил. Он утонул вместе с судном.

Примерно в 14:28 крейсер прекратил огонь, выпустив в общей сложности 27 тяжелых снарядов. За время боя он приблизился к «Сибирякову» на расстояние 22 кабельтовых. Несмотря на фатальные повреждения советское судно все еще продолжало вести огонь из кормовой пушки! Мужество, с которым экипаж парохода принял бой, отмечено практически во всех зарубежных исследованиях. С «Шеера» спустили катер для того, чтобы подобрать оказавшихся в воде советских моряков. Из 104 членов команды немцы подобрали лишь 18 членов команды, в т .ч. и раненного командира. Кто-то, несмотря на приказ, остались на тонущем пароходе. Впоследствии они погибли вместе с судном. Девятнадцатым спасшимся стал кочегар П. Вавилов, который добрался до опустевшей шлюпки и на ней доплыл до острова Белуха. На нем он прожил 36 дней пока его спас гидросамолет полярной авиации.

Около 15:00 дымящийся остов «полярного» «Варяга» погрузился в холодные воды Карского моря. Однако и немецкая операция «Вундерланд» провалилась.

Оставшиеся в живых моряки «А.Сибирякова» томились в концлагере Данцига до 1944 года. Четырнадцать дожили до освобождения Красной Армией и вернулись на Родину. Они рассказали, что немцы пытали их на «Шеере», желая выяснить путь каравана, который шел с востока в Архангельск и Мурманск. Боцман Андрей Павловский как старший группы заявил, что среди моряков нет членов комсостава, а координаты каравана от матросов и кочегаров хранились в тайне. Фашисты так и не узнали, что среди моряков был раненый капитан Анатолий Алексеевич Качарава, которого они выдавали за матроса. Спасшегося на о. Белуха кочегара Вавилова потом изощрённо допрашивали контрразведчики, заподозрившие в нём гитлеровского диверсанта.

По приказу командующего Краснознаменным Северным флотом от 28 апреля 1965 года в районе гибели легендарного ледокола отдаются в честь его подвига воинские почести.

В 1945 году название «Сибиряков» получил полученный из Финляндии по репарации ледокол «Иеекарху» (1926 года постройки).

В честь команды ледокола пролив в Карском море к Северу от острова Диксон назван проливом Сибиряковцев, имя судна носит банка в Баренцевом море у Новой Земли и гора в Антарктиде на Земле Эндерби.

…И только 29 апреля 1961 года Указом Президиума Верховного Совета СССР (благодаря поднятой «шумихи» советских журналистов) была награждена выжившая к тому времени часть членов экипажа «За мужество и стойкость, проявленные членами экипажа Краснознаменного ледокольного парохода «А. Сибиряков» в бою с фашистским крейсером «Адмирал Шеер» в период Великой Отечественной войны». Сам же капитан «А. Сибирякова» Анатолий Алексеевич Качарава был награжден орденом Красного Знамени.

Еще (по некоторым сведениям) орденом Отечественной войны II степени – посмертно, был награжден старший механик «А. Сибиряков» Николай Григорьевич Бочурко, арктический моряк родом из Украины.


На снимке: Ледокольный пароход «А. Сибиряков» а Карском море.


Прикрепленный файл:
Опубликовано: 12.02.08 09:21 Рейтинг записи: 0
Страницы: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13]
Главная \ Форум Емецк ONLINE \ О селе Емецк
Правила форума Участники Новые сообщения Поиск Войти на форум Регистрация

Свежие фотографии